Когда я часа через два входил в канцелярию охранного отделения, там собралось уже несколько служащих. Письмоводитель Попов представил их мне. Оказалось, что штат отделения был немногочислен. Для нужд самой канцелярии отделения кроме письмоводителя были в наличности три писца; для несения службы наружного наблюдения было около 20 филеров; для связи с местной администрацией, полицией и для выполнения формальных или иногда конспиративных поручений были два полицейских надзирателя. Все служащие не носили, конечно, никакой формы и все числились полицейскими надзирателями Московского полицейского резерва[99], что было установлено в видах пенсионных и иных служебных условий. Этим и ограничивался весь штат Саратовского охранного отделения в то время, когда я принял должность его начальника. С этим штатом я и работал.
По истечении некоторого времени я стал разбираться в «удельном весе» каждого из служащих Саратовского охранного отделения. Одним из курьёзов было сделанное мною вскоре открытие, что числившийся в отделении письмоводитель — тот самый, встречавший меня на вокзале А.Б. Попов, — никакого отношения к письмоводству не имел, канцелярией не заведовал и течения дел в отделении касался мало. Его отстранение от прямых обязанностей «по должности» произошло, вероятно, по мере того, как мои предшественники убеждались в полной его неспособности заведовать какой-либо канцелярией. Оставаясь в отделении в отсутствие начальника в качестве «старшего», Попов перешёл на роли исполнителя отдельных поручений и хозяина конспиративной квартиры, где происходили очередные свидания начальника отделения с секретными сотрудниками, т. е. с лицами, дававшими охранному отделению освещение событий, происходивших в революционной среде. Это давало ему, как хозяину конспиративной квартиры, дополнительное содержание к его жалованью, так как квартира оплачивалась из специальных агентурных сумм, отпускаемых ежемесячно Департаментом полиции. В описываемое мною время в Саратове таких квартир было три. Вторая конспиративная квартира находилась у заведующего наружным наблюдением П.В. Мошкова, а третья — у полицейского надзирателя и агента для справок Егорова.
Что представляла собою конспиративная квартира, и какие условия должны были соблюдаться по возможности при её найме и выборе хозяина для такой квартиры? Как правило, стремились иметь такие квартиры в разных кварталах города, преимущественно тихих, среди домов, где жили только их владельцы, где не ютились квартиранты и комнатные жильцы. В Саратове, в более отдалённых кварталах, именно где помещались такие с виду тихие домики, обязательно у входа были устроены скамейки, на которых в тёплую погоду, особенно по вечерам, усаживались на прохладе все обитатели с их домочадцами. Всякий проходящий осматривался с присущим провинциалам любопытством, и это зачастую мешало осуществлению свиданий с секретной агентурой, так что приходилось ждать наступления темноты.
