(Она снимает чехол)
Und hier haben wir ein Вертико. Старинный столик. Он был придуман и сделан Отто Вертико (Она ставит маленький бюст на пьедестал)
А это- бюст Вильгельма II, последнего немецкого императора. Во время Второй мировой войны, она хотели расплавить его на пули. И вот, вместе с моим школьным другом Христианом, я вынесла его из под огня. Он выглядит, как бронзовый, но на самом деле сделан из цинка. Гальванизированный цинк. Стоит не дорого.
(Следующее- миниатюрные часы, с маятником)
По-французски эти часы называются «regulatour», потому что их можно регулировать. И auf Deutsch мы говорим «Wanduhr,» oder «Freischwinger.» Маятник снаружи. Он качается снизу. Конечно, американским солдатам они очень нравились. У них нет таких в Америке. Они могли быть стать подарком для маленькой женушки, которая ждет их дома, понимаете?
Для того, чтобы завести эти часы вам нужен ключ. Я собирала ключи, когда была маленькой. Ключи от ящиков стола. Ключи от дверей. Ключи, к которым не было замков, выброшенные ключи. Я все еще храню их у себя в фартуке. Понимаете?
(она достает старый граммофон.)
А вот, старый граммофон. Nicht фонограф, граммофон Содерна. Вместо цилиндров, диски, плоские, круглые. У меня было много таких раньше… Мендельсон и Оффенбах. Но во времена Гитлера было очень опасно слушать музыку еврейских композиторов. Поэтому я решила — я должна спасти эти записи. Я взяла старую бумагу- коричневую оберточную бумагу- и сделала из нее наклейки на пластинки. А потом я написала фальшивые названия: Арийские польки и вальсы, как вам это? И я приклеила их на пластинки для безопасности. А когда война закончилась я взяла губку и с помощью воды оттерла их.
И вот Наклейки Hebrew с собачками и граммофоном снова на месте.
(Маленький кукольный столик и стулья)
Такой кухонный гарнитур мог стоять в Берлинском доме в 1980 г. Это машинка для выдавливания вишневых косточек.
(Она показывает на кукольный гарнитур- который стоит перед ней на столе)
Когда семья умирала, вся это переходило ко мне. Когда немцы депортировали евреев во время Второй мировой войны, это переходило ко мне. Когда коммунисты выселяли людей из их квартир, это переходило ко мне. После возведения берлинской стены, когда старые дома разрушались, а на их месте строились новомодные, все это переходило ко мне.
(Пауза, затем)
Я — служанка в доме; я должна убирать и убирать, потому что грязь растет. Грязь не меняется, она все та же, что была и в 1890-м! И ты должна убирать! Я тридцать лет работала этими руками, чтобы восстановить этот старый дом. Я знаю тут каждую черепицу. Знаю каждую трещину, каждую морщинку, как старый любовник. В августе 1993- го, будет уже тридцать три года, как существует эта коллекция.
