Кое-как добравшись до них, мы увидели с большим удивлением (странно, что у нас вообще еще сохранилась способность удивляться!), что лава на маленьком плато, расположенном неподалеку от нас, покрыта густой зеленой порослью. Очевидно, там из продуктов распада лавы образовался слой почвы, на который с течением времени попали семена, занесенные птицами. Однако эта зеленая поросль заинтересовала нас ненадолго, поскольку нельзя прожить, питаясь травой, подобно Навуходоносору[40]. Для этого требуется особое предначертание со стороны Провидения, а также особое устройство органов пищеварения. Мы сидели под прикрытием скал и тяжело вздыхали. Что касается меня, я искренне сожалел, что мы отважились на это безнадежное предприятие. Вдруг я увидел, что Амбопа встает и бредет к участку земли, покрытому травой, а несколько минут спустя я, к моему величайшему изумлению, заметил, что этот всегда исполненный достоинства человек пляшет и кричит, как сумасшедший, размахивая чем-то зеленым.
В надежде, что ему удалось найти воду, мы заковыляли к нему с максимальной скоростью, на которую были способны наши усталые конечности.
— В чем дело, Амбопа, сын дурака? — крикнул я по-зулусски.
— Это пища и вода, Макумазан! — И он вновь помахал какой-то зеленой штукой.
Тут я рассмотрел, что у него в руке. Это была дыня. Мы набрели на участок, заросший тысячами диких дынь, и все они были совершенно спелые.
— Дыни! — закричал я капитану Гуду, шедшему следом за мной.
И секунду спустя он уже вонзил в одну из них свои искусственные зубы.
Мне кажется, что мы насытились не ранее, чем съели по крайней мере по шесть дынь каждый. Хоть они и не отличались особо приятным вкусом, но мне казалось, что никогда в жизни мне не приходилось есть ничего более упоительного.
Однако дыни не особенно сытная пища. Когда мы утолили жажду их сочной мякотью, то решили подготовить новый запас дынь — разрезали их пополам и оставили стоймя на солнце, чтобы они охлаждались посредством испарения. Почувствовав снова страшный голод, мы не стали есть билтонг, поскольку всех тошнило при одном воспоминании о нем. К тому же приходилось его экономить, ведь никто не мог сказать, когда нам удастся раздобыть пищу. Нам чрезвычайно повезло: в пустыне я увидел стаю из десятка крупных птиц. Они летели прямо на нас.
— Skit, Baas, skit![41] — шепнул мне готтентот, бросаясь плашмя на землю.
Мы последовали его примеру.
Теперь я увидел, что это была стая дроф и что они сейчас пролетят не более чем в пятидесяти ярдах над моей головой. Взяв один из винчестеров, я подождал, пока они не оказались почти над нами, и внезапно вскочил. Заметив меня, дрофы, как я и ожидал, сбились в кучу. Я дважды выстрелил, и мне посчастливилось сбить одну из них, прекрасный экземпляр, весивший около двадцати фунтов. Через полчаса птица уже жарилась над огнем костра, разведенного из сухих дынных стеблей.
