Ситанди, за пределами Земли Маника. Скверное это место: есть нечего, а дичи почти нет. У меня был приступ лихорадки, и чувствовал я себя очень плохо. Однажды туда прибыл португалец в сопровождении слуги-метиса. Надо сказать, что я хорошо знаю португальцев из Делагоа
[12] — нет на земле хуже дьяволов, жиреющих на крови и страданиях своих рабов.
Но этот человек являл собой полную противоположность тем, с кем я привык иметь дело. Он напоминал мне вежливых испанцев, о которых я читал в книгах. Это был высокий худощавый мужчина с темными глазами и вьющимися седыми усами. Мы побеседовали, так как он объяснялся на ломаном английском языке, а я немного понимал по-португальски. Он сказал мне, что его имя Хозе Сильвестр и у него есть участок земли у залива Делагоа. Когда на следующий день он отправился в путь со своим слугой-метисом, то попрощался со мной, сняв шляпу изысканным старомодным жестом.
«До свиданья, сеньор, — произнес он. — Если нам суждено встретиться вновь, я буду уже самым богатым человеком на свете и тогда вспомню о вас!»
Это меня позабавило, хотя я и был слишком слаб, чтобы смеяться. Я видел, как Хозе Сильвестр направился на запад, к великой пустыне, и подумал: «Не безумен ли он, да и что он рассчитывает там найти?»
Через неделю я выздоровел. Как-то вечером я сидел перед маленькой палаткой, которую возил с собой, и обгладывал последнюю ножку жалкой птицы, купленной у туземца за кусок ткани, стоивший двадцать таких птиц. Я смотрел на раскаленное красное солнце, погружающееся в бескрайнюю пустыню, как вдруг на склоне холма, находившегося напротив меня на расстоянии около трехсот ярдов, заметил какого-то человека. Судя по одежде, это был европеец. Сначала он полз на четвереньках, затем поднялся и, шатаясь, прошел несколько ярдов. Затем вновь упал и пополз дальше. Понимая, что с незнакомцем произошло что-то неладное, я отправил ему на помощь одного из моих охотников. Вскоре бедолагу привели, и оказалось, что это — как вы думаете, кто?
— Конечно, Хозе Сильвестр! — воскликнул капитан Гуд.
— Да, Хозе Сильвестр, вернее, его скелет, обтянутый кожей. Его лицо было ярко-желтого цвета от лихорадки, и большие темные глаза, казалось, торчали из черепа — так он оголодал. Его кости резко выступали под пергаментной кожей, волосы были полностью седы.
«Воды, ради бога, воды!» — простонал он; губы его растрескались, а язык распух и почернел.
Я поднес ему воды, добавив немного молока, и он выпил не менее двух кварт
