Клинок был для меня больше чем помощником в бою, он был символом власти над стаей. То далекое время, которое он помнил не менее ясно, чем я, осталось в нашей памяти жестоким, опасным, непредсказуемым, но и славным. Ибо побед в нем насчитывалось значительно больше, чем поражений.
В короткий миг последнего раздумья перед действием, я понял, что стоит ненадолго вернуться в эпоху моего дикого триумфа.
Спрыгнув с утеса, я на предельной скорости рванул в лес, надеясь успеть обойти пришлых вампиров справа по кратчайшему пути.
Я бежал наперерез чужакам, насаживая иголки можжевельников на темно-зеленый свитера и черные джинсы, и хрустя ветками, угодившими под резиновые подошвы кроссовок.
Выскочив на звериную тропу, я отрезал вампиров от белой волчицы.
«Кто это?.. Неужели, он — один из нас?» — немые вопросы застыли в светящихся глазах чужаков.
На вопрос: «Где вы так отъелись, уважаемый собрат?» у них не хватило времени. Заговоренным клинком я срезал голову старшему из них, а с младшим умело расправилась Альбина, вернувшаяся в человеческое обличье. Она вонзила в его сердце небольшой нож с полым изнутри лезвием, начиненным концентратом осиновой смолы.
Свое заговоренное оружие Альбина в волчьем облике носила в чехле на эластичной повязке, закрепленной поперек туловища. Крошечный плеер был прицеплен к ее ошейнику.
— Спасибо, Тихон, — девушка выдернула нож из груди мертвого вампира и повернулась ко мне. Ее дыхание пахло алкоголем, и держалась она на двух ногах неуверенно. — Ты извини, что я перед тобой голая стою. Я привыкла, что рядом все свои и… по правде, стремаюсь зубами грызть этих уродов.
— Ежели ты стесняешься, милая Альбина, я отвернусь, — я кривил душой, мне не хотелось упускать ее из вида.
Красивая, умная, любознательная девушка заслуживала внимания поэта. Она была воплощением гармонии утонченной людской культуры и звериной дикости. Контуры человеческого тела Альбины были настолько же изящны, как и очертания ее поджарого волчьего тела. Длинные пепельно-белые волосы повторяли в лунном сиянии цвет волчьей шерсти. Лицо было овальным и узким, а в миндалевидных зеленых глазах играли задорные искорки. Линии ровного носа вырастали из низких белых бровей. Бледные губы при волнении приобретали нежный розовый оттенок.
Я старался смотреть на обнаженную красавицу как можно скромнее, но за подчеркнутой скромностью джентльмена галантных времен скрывалась личность, как бы вы сказали, без комплексов. Эта нахальная сущность побуждала меня тоже раздеться догола.
