Забота Сатибо о лоске белого «Лексуса» казалась мне маниакальной. Едва различимая царапинка на эмали или пятнышко в салоне приводили его в ужас. А уж если на капот запрыгнет кошка или капнет птичка… О, это была трагедия похлеще древнегреческого эпоса.
Минут через пять моего ожидания калитка выплюнула на дорогу тоненькую фигурку Юми, распутной сестры Сатибо. Она коллекционировала богатых мужчин с жадностью нищей авантюристки, несмотря на то, что о бедности имела весьма смутное представление. Назвавшись для саморекламы гейшей, Юми извратила японскую традицию. Она танцевала голышом в клубе Джаника Саркисова. Там же она проводила чайные церемонии, выбирая «спонсора» из числа пожилых семьянинов. Юнцы и холостяки ее не интересовали.
Спонсоры Юми делились на три категории. Одни мужчины понимали, что тайные встречи — ни что иное, как деловое сотрудничество, за которое желательно щедро платить. Другие наивно считали, что заслужили внимание «гейши» благодаря личным качествам, не связанным с их материальным положением и карьерой. Третьи интуитивно подозревали, что загадочной красотке что-то нужно от них, только не понимали, что именно они могут ей предложить.
Хуже всего приходилось тем мужчинам, которые влюблялись в Юми. Стоило спонсору проговориться о любви или начать преследовать «гейшу», уверяя, что он готов бросить семью, она с поразительной жестокостью отлучала его от поклонения себе. Обычно для этого было достаточно пары — тройки болевых приемов и угрозы привести в негодность орудие измены.
Сердцевидные губы, раскосые округлые глаза, высокие тонкие брови и черные капли ноздрей короткого носа Юми казались нарисованными на ее светлом лице. Изредка по ее щекам разливался легкий розоватый оттенок.
На ней был сиреневый костюм: пиджак с рукавами «три четверти» и короткая юбка с белыми оборками. Черные туфли на платформе и шпильках скользили на мокром асфальте.
Сатибо открыл перед сестрой дверцу машины, взял у нее фиолетовый зонт с тростниковой ручкой и убрал его в пакет.
— Сколько ему осталось? — спросил он с презрением нерадивого слуги к надоевшему хозяину.
— Немного, — Юми прыгнула в кресло. — Не больше дня. Тает как спичка. Сэнсэй чуть ни скачет на голове от счастья. Он меня закопал своими небесными планами. Слышать не могу о Тибетском монастыре.
— У нас тоже есть мечты. Почему бы нам не уважать чужие? Мне дважды снилось, что штатовский родственник Сэнсэя, Майкл, запихнул меня в Вашингтонский археологический университет. Там я получил вторую вышку и отправился с экспедицией в леса Амазонии на поиски индейского золотого города.
