— Сколько? — Строго спросила старая еврейка.
— А сколько тебе надо? — Осведомился посититель, таща из кармана грязно‑серого цвета длинную узкую полоску, толи тряпки, толи бумаги.
— Во‑первых, не «тебе», а «Вам». Во‑вторых, это не деньги, а кишки дохлого осла. — Голосом, не предвещающим ничего хорошего, заявила Иска Нюмовна.
— Чего?! — Опешил субъект.
— То, что слышал. — Отрезала Иска Нюмовна.
— Скажите, пожалуйста, — раздался голос из угла, — у меня что‑то с грамматикой случилось. Как правильно пишется слово «наслождатся»?
— Наслаждаться. — Машинально ответила хозяйка домашней кухни. — Господин байкер, с каких это пор у вас проблемы с памятью?
— Простите, — удивился я, — байкер опять объявился в городе?
— Да он никуда и не исчезал. — Отмахнулась Иска Нюмовна.
— А «вооброжение»? — Не унимался байкер.
— Воображение. — Рыкнула Иска Нюмовна.
— Слушайте, — обратился я к старой еврейке, — что это с ним? Без косухи, черепа, креста, каски и прочих атрибутов байкеров?! Не заболел ли он часом?
— Не думаю. — Ухмыльнулась Иска Нюмовна.
— Что, и татуировку вывел?
— Вряд ли. Он увлёкся эпистолярным жанром.
— В смысле? — Не понял я.
— Да развелось тут!.. — Неопределённо махнула ручкой Иска Нюмовна. — У некоей Маргариты упился опиумом вот и решил остепениться. Предложил ей руку и сердце, а она сбежала в неизвестном направлении. Вот он теперь и пишет письма мелким почерком.
— А «каторый»?
— Который, через «о». — Обречённо вздохнув, ответила Иска Нюмовна.
— И что, он здесь каждый день сидит и спрашивает? — Не поверил я.
— Ага. Можно подумать, что не знает. Раньше‑то вон, какие тексты крапал!..
— Так ты наливаешь? — Перебил Иску Нюмовну чудаковатый клиент.
— Бабки гони. Нормальные.
— А эти чем тебе не нравятся? — Настаивал на своём тот.
— Я тебе уже сказала, не «ты», а «Вы». Ещё раз повторишь, выкину отсюда.
— Попробуй. — Приосанился чудик.
Иска Нюмовна как‑то странно улыбнулась, и в ту же минуту входная дверь распахнулась. На пороге стояло штук пять «динозавров». Посетитель очумело уставился на них, и бочком, бочком выскользнул на улицу сам.
— Вот с каким контингентом работать приходится. — Пожаловалась Иска Нюмовна. — А Вы говорите: «не обсчитывать»… Тут не обсчитаешь, не проживёшь.
— А «компазиция», как пишется?
— Композиция. Несчастный. — Сказала Иска Нюмовна, и снова принялась считать выручку.
— Значит, не скажете?
— Не скажу. Иди с богом. Сегодня обед за счёт заведения.
— Вы меня выпроваживаете? — Спросил я в удаляющуюся сгорбленную, старушечью спину.
