Они завернули за угол и вошли в двойные двери, над которыми висела надпись: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ», сделанная из хвойных веток, украшенных сосновыми шишками. Двери им открыли двое лакеев. Шерри с Джасинтой прошли в залу по-королевски, с высоко поднятыми головами и сложенными веерами. Руки они держали так, чтобы не скрывать очертаний своих безупречных фигур. Да, воистину вошли две женщины, привыкшие к тому, что их появление вызывает острое внимание к ним и такое восхищение, от которого перехватывает дух.
Зала была переполнена. Толпы людей находились везде, куда ни кинь взгляд. Люди подчас стояли плечо к плечу, лицо к лицу и спина к спине.
Все присутствующие были в вечерних туалетах, поэтому голова кружилась при виде белоснежных плечей и открытых бюстов, сверкающих бриллиантов в ушах и на шеях; повсюду мерно качались плюмажи и султанчики из страусиных перьев; искусно подогнанные по фигурам платья подчеркивали осиные талии, выпуклость бедер и груди. Огромная зала сверкала всеми цветами радуги: ярко-синими, пурпурными, гранатовыми, изумрудными. Наряды были самые роскошные: атласные, бархатные, попадались платья из тафты, различные изысканнейшие и тончайшие кружева, тюль, отяжелевший от бисера и вышивки янтарем. Вокруг виднелись все мыслимые фасоны складок и бахромы, бантов и кисточек, лент и оборок. Элегантность и великолепие этого собрания завораживали и приводили в оцепенение. Мужчины были в черных фраках и белоснежных накрахмаленных рубашках.
Повсюду слышался непрерывный рокот тоненьких и нежных голосов дам и низких голосов мужчин. То и дело откуда-нибудь раздавался громкий всплеск смеха, словно над головами присутствующих мелькала молния. Ни разу в жизни Джасинта не видела столь возбужденного и веселого общества, беспечно погруженного в беседу, явно доставлявшую всем только удовольствие и радость.
— О! — простонала она, и рука ее невольно коснулась груди. — До чего же здесь шумно! — И она вздрогнула, словно все это веселье таило для нее дикую, физически ощутимую угрозу. И действительно, помимо того, что пустая болтовня заставляла вибрировать все ее существо, она словно почувствовала, как этот шум с силой ударяется о стены, с грохотом бьется о потолок, и ей показалось, что всему зданию и в самом деле угрожает опасность разрушения от взрыва.
— По вечерам здесь всегда так. Мне ненавистно все это. Но со временем ты должна будешь к этому привыкнуть. Я думаю, они шумят так, чтобы отвлечься от собственных мыслей. Все они устали от смерти. — Шерри грустно покачала головой. — Прости мне этот невольный ужасный каламбур. Просто я до сих пор никак не могу избавиться от привычки изъясняться так, как делала это раньше.
