Вскочила я с кровати, дрожу вся. Не зря, верно, говорят: сердце матери — вещун. Когда Коля кровушку свою пролил, моя-то вскипела.
…Который день кряду разведчики капитана Л. Анохина в рейде. Шли по горам в поисках следа опасной группы мятежников. Сначала по ущельям. Легко сказать — шли. А вот идти, когда у тебя на плечах полная выкладка и каждый шаг из-за непомерной жары и большой разряженности воздуха отдается в висках — ох как непросто. Но разведчики упорно продвигались вперед. Преодолели горную речку, начали подниматься по крутому склону.
Анохин — офицер опытный, в Афганистане не первый месяц. Лишь только рота приблизилась к опасному участку, офицер остановил подразделение, выслал вперед разведдозор в составе Андрея Глазунова, Владимира Гуминского и Николая Анфиногенова.
Предположение подтвердилось. Роту действительно поджидала засада. Впереди защелкали одиночные выстрелы душманских винтовок, в ответ затрещали очереди наших автоматов.
Гуминского отправили назад — сообщить о засаде и привести подкрепление на каменистое плато, где вели неравный бой двое наших разведчиков.
Андрей Глазунов погиб от душманской пули. Анфиногенов остался один. К нему спешила на подмогу вся рота. Но не успели товарищи прийти на помощь — впереди послышался взрыв. Последний…
Свидетелей того последнего боя, который Николай вел в одиночку против целой банды душманов, не было. И я не буду домысливать, как там все было. «Афганцы» справедливо упрекают журналистов за подбор красок в таких случаях. Лучше послушать, что говорили о Николае его боевые друзья, недавно приезжавшие к Анфиногеновым.
Рядовой Ю. Прийтецко:
— Немного мы не успели. Самую малость. Увидев атакующих, душманы бросились наутек. Побросали и убитых, и раненых. На месте боя остались десятки трупов в чалмах. Столько же их возле Николая. Одним взрывом — всех…
Командир разведроты, ныне майор Л. Анохин:
— Если бы не Коля Анфиногенов и его товарищ, краснодарец Андрей Глазунов, то нас не было бы здесь. Только их мужество спасло десятки жизней молодых ребят…
Дом Анфиногеновых без гостей не бывает. Даже калитку не закрывают. Приезжает народ, чтобы поклониться памяти мужественного человека, о судьбе которого, о недолгой, но яркой жизни, оборвавшейся в неполных двадцать лет, лучше сказать стихами:
К бессмертному подвигу,
Высшему из вдохновений,
Не как на вершину
Идут, от ступени
к ступени.
К бессмертью взлетают,
Подобно пылающим
