– А голос? – все еще не верила в успешность предполагаемой операции Мадам Аделаида.
– Разве королева не может простудиться? – в свою очередь спросила графиня. – Чуть-чуть добавим кашля, насморка и хрипоты. Вот и все.
На следующую ночь, темную и безлунную, что оказалось на руку авантюристкам, к дрожащему от холода и нетерпения кардиналу в парк выпорхнула женщина в том самом бело-голубом платье с кружевами. И хотя лицо скрывала плотная вуаль, Роган не сомневался, что перед ним Антуанетта. Она прикоснулась нежными пальчиками к щеке старика и хриплым голосом («Извините, дорогой! Я так простыла, кхе-кхе») попросила поручиться за ее «маленький каприз» перед ювелиром. За что готова потом выполнить любое желание «милого друга». Оставив в воздухе знакомый аромат духов, птичка упорхнула обратно. Окрыленный свиданием и надеждами на будущее кардинал вернулся домой, тут же подписал поручительство и вручил документ поджидавшей его Жанне де Ламотт. Девица с документом отправилась к ювелиру и получила в руки колье. Дальше ей вменялось доставить украшение тетушкам, чтобы те могли шантажировать королеву. Но старые девы впервые в жизни просчитались. Жанна оказалась хитрее: она… исчезла вместе с колье.
А кардинал каждый вечер, надушившись и разодевшись, спешил в Версаль, чтобы получить возможность послать воздушный поцелуй своей музе и увидеть на белоснежной шее купленное при его участии бриллиантовое ожерелье. Но королева почему-то игнорировала старика, мало того колье ни разу не надела, а однажды резко заметила, что «в его-то возрасте душиться, тем более такими приторными духами, уже как-то неприлично». И громко рассмеялась. Тогда кардинал внимательнее присмотрелся к окружению королевы, поговорил с завсегдатаями приемов и балов и, наконец, обнаружил, что никто подруги по имени Жанна де Ламотт не знает. Роган понял: его ловко обвели вокруг пальца, и он, старый слюнтяй, вляпался в очень неприятную историю. Кардинал тут же связался с ювелиром и сообщил, что отзывает свою подпись под поручительством.
Все детали истории с колье обсуждались на суде. Главную улику – ожерелье найти так и не удалось, скорее всего, его распилили, продав драгоценные камни по одному. Кардинала пожалели, назначив легкое наказание – ссылку в дальний приход. Единственной обвиняемой признали графиню де Ламотт, которую слугам Фемиды удалось разыскать и арестовать. Женщина упорно не признавала своей вины и повторяла, что ее грубо оклеветали. Жанна понимала, что если не назовет реальных организаторов авантюры, сумеет спасти себе жизнь. И оказалась права. Хоть ее прилюдно высекли, а на плече выжгли букву «V», из тюрьмы она через какое-то время счастливым образом сбежала в Англию. И процесс повернулся своим острием в обратную сторону. Случилось то, что ослепленная гневом Антуанетта не могла предвидеть – суд, разбираясь в истории с мошенничеством, заинтересовался жизнью самой королевы. А в особенности тем, сколько она тратит на шитье платьев и изготовление украшений, во сколько обходятся казне ее шляпки и туфельки, а еще, сколько потребовалось денег на строительство игрушечной фермы, театра, нового парка с искусственной речкой и гротом. Слушатели в зале возмущенно ахали, газеты печатали новости с процесса на первых полосах, которые украшались цифрами с шестью нулями. Так в умах парижан сформировался образ королевы (про короля на время даже забыли), которая без удержу транжирит государственные средства, развлекаясь и наряжаясь.
