– Представляешь, скорость тысяча километров в час. В Германии реактивные самолеты появились еще во время войны: «хенкели». Теперь такие истребители делают в Америке и Англии. Скоро реактивные самолеты вытеснят моторные пропеллеры. – Поль молчал, а про себя думал, что если существует такое чудо, как паровоз, не удивительно, что самолеты будут летать без пропеллера, а одна бомба может уничтожить большой город. Пароход опустился до уровня океана. Впереди был Кристобаль, а за ним портовый город Колон. Не дожидаясь Кристобаля, Поль опять пошел в радиостанцию, чтобы никуда отсюда не выходить, пока не вызовет Париж. Здесь был мсье Курбэ. Оказывается, капитан следил за тем, чтобы разговоры с Парижем велись только в присутствии мсье Курбэ. Поль снова сел на пол у стены, раскрыл страшную книгу, которую захватил с собой. На фоне Триумфальной арки на площади Этуаль фашистские мотоциклисты. Арест еврейской семьи, не успевшей выехать из Франции до прихода фашистов. Летящие немецкие самолеты с фашистскими крестами на фоне панорамы Парижа с выделяющимся Нотр-Дамом. Поль уже с легкостью, как в детстве, читал текст. Если попадались незнакомые слова, он угадывал их по смыслу. Где была мать во время оккупации? Что стало с бабушкой и дедушкой, которые жили в Версале? Когда был жив прадед, у них была собака по кличке Нимф. Поль теперь не мог вспомнить, что стало с собакой. А что с тетей, которая жила в Ницце? Во время войны Ницца была на территории Виши. Американские войска высадились в Тулоне. Там были бои. А Ницца недалеко от Тулона.
– Париж, – сказал мсье Курбэ. Поль вскочил на ноги. В наушниках шипело. Издалека послышался уже знакомый женский голос: – Васко да Гама? – А потом уже совсем близко: – Васко да Гама? – звала мать.
– Да, это я, – сказал Поль.
– Васко да Гама? Поль?
– Да, это я.
– Поль, ты меня слышишь?
– Слышу, мама. – Последовала пауза. Мама, очевидно, подавив волнение, заговорила более спокойным тоном:
– Поль, нас опять могут прервать. Слушай меня. Ты хорошо слышишь?
– Хорошо слышу, – сказал Поль, хотя голос ее прерывался шипящими помехами.
– Поль, ты уже знаешь об официальном следствии по делу твоего отца?
– Знаю.
– Тебе сказали о нем?
– Сказали.
– Ты что-нибудь сказал кому-нибудь об этом?
– Нет. Я никому ничего не говорил. Меня не спрашивали.
– Ничего не спрашивали?
– Ничего. Все тактичные. – Опять последовала пауза. И опять голоос матери:
– Поль, ты меня слышишь?
– Слышу. – Мать заговорила ровным тоном. Вероятно, она сдерживала волнение.
