Он робко ожидал ответа.
И Анастасия ответила:
— Я ждала тебя.
Евгений едва заметно, уголками губ, улыбался. Очевидно, он жаждал услышать нечто более определенное.
Она продолжила:
— Я хочу быть с тобой.
Он все еще не мог поверить, что это означает „да“, и потому переспросил:
— Ты выйдешь за меня замуж?
— Да.
Мгновенно улетучилась напряженность первых минут встречи. Мельком взглянув в зеркало, Настя заметила, что улыбается совсем как Чеширский кот.
По такому случаю Евгений пригласил Настю в модный ночной клуб, расположенный где-то на Тверской. Она с удивлением узнала, что ходят туда во фраках и вечерних платьях — совсем как на дипломатические приемы.
— Но у меня нет такого платья… — скромно заметила она.
— Теперь есть. — Евгений начал что-то искать среди коробочек, пакетиков и свертков.
Настя заметила в одной из больших упаковок детские вещи, а в другой — несколько мягких игрушек. Но ничего не сказала. Хотя это плохая примета — собирать младенческое приданое, когда малыш еще не родился.
„Даст Бог, все будет хорошо!“ — думала она, малыш, словно в знак согласия с этой мыслью, тихонько толкнул ее, наверное, ножкой, изнутри.
— Вот. Платье фирмы „Джессика“, — подал Евгений сверток, в котором лежало что-то мягкое глубокого черного цвета.
Она пошла в ванную примерить на свою — как ей недавно стало казаться — ужасную фигуру изящный балахон из мягкого, льющегося шелка. Платье оказалось с глубоким вырезом на спине и груди, с прозрачными рукавами, очень модного и в то же время простого, по-настоящему элегантного покроя.
Она поворачивалась перед зеркалом, довольная собой. Впервые за последние недели. Потому что фирма „Джессика“ сконструировала этот наряд не для беременных, а просто для слегка располневших. Такой Настя в нем и казалась. Только на лицо легла неистребимая тень усталости и раздражали два маленьких пигментных пятнышка, которые она тщательно, но почти безуспешно пыталась замаскировать кремом-пудрой.
Она вошла в комнату, медленно, плавно ступая по ковровому покрытию.
Евгений смотрел на нее с восхищением.
— Какая ты красивая! Ты космически прекрасна. Как Дева Мария.
С открытого балкона веял теплый майский ветерок. Он колыхал подол платья, защищая от мира маленькое, еще недозрелое чудо жизни, которое лежало, обхватив себя ручками и ножками, вниз головой, в невесомости вселенских вод.
Они приехали в клуб, когда там уже собралась публика.
На Пирожникове был черный фрак и галстук-бабочка. В этом наряде он еще больше походил на кота. Но теперь на другую литературную звезду — булгаковского Бегемота. Не хватало только выкрашенных золотой краской длинных усов.
