воздушную гладь
словно закапали редкие градины. Предсмертные хрипы.
Тяжело поднявшись -
в который уже раз?!
- Сарпий недовольно посмотрел на девушку. И вновь ему показалось, что на милом личике нашли приют совсем не те эмоции, которым должно было бы появиться. Как будто она в последний момент, буквально за миг до встречи со взглядом Переписчика, напустила на себя маску трагичности и страха, стерев победную улыбку.
"Победную улыбку... - отметил про себя Сарпий. - Да нет, показалось".
Впрочем, отчего бы ей не улыбаться, коли опасность миновала? Уставший воин не исключал, что ему все это просто показалось после короткой яростной схватки. Возможно, ему просто-напросто показалось...
"Да. Определенно".
Сарпий стряхнул с себя цепкие лапы
ша-эны
, но отметил, что это далось ему еще сложнее, чем раньше.
"Кажется, неважно, сколько я черпаю сил. Одно только обращение к
ша-эне
уже делает меня слабее..." - с досадой отметил воин.
Он злился. Эти нелепые и ненужные драки - затраченное время! А его все меньше и меньше. Чем чаще он будет вынужден пользоваться помощью
ша-эны
, тем быстрее он сдаст позиции. А обращаться к сущности придется - ловушки подстерегают на каждом шагу. И сам он не справится.
- Спасибо, спасибо, спасибо! - защебетала девушка, размазывая слезы по бледным пухлым щекам.
- Идем отсюда. Говори только повернувшись ко мне лицом. Я глухой.
О запахе жареных колбасок можно было забыть. Сейчас здесь пахло иначе, и лучше всего - покинуть это место. Сарпий увел девушку - впрочем, особо и не смущенную - подальше от страшного зрелища. Струнку он тщательно вытер о рубаху лежащего рядом горнца и закинул верное оружие за спину. Плащ привычно обнял пику и крепко сжал.
Они остановились на небольшой площади под навесом одной из множества палаток, пустующих в ожидании выходного дня. А там начнется ярмарка, на площади будет не протолкнуться, все мертвые палатки примутся трещать и скрипеть от обилия выложенных товаров.
- Кто ты? - обратился Сарпий к странной девушке.
После удара горнца голова гудела и грозилась взорваться.
- Меня зовут Интаоль, - доверительно пролепетала она.
"Такая хрупкая, такая тоненькая, - удивился Переписчик. - И чего какой-то тростинке делать в этом суровом городе с ужасным климатом и тяжким бытом?"
Ее белая кожа даже не покраснела от жары, лишь пухловатые щечки окрасились легким румянцем, но не более. Сарпий присмотрелся к ней. Его озарило.
- Ты...
