– Я тронута. А теперь он куда отправится?
– Вернётся в часть. Будет дальше воевать.
– Конечно, – пробормотала Лалелеланг. – Там ему будет хорошо.
Умеки с интересом рассмотрела самодельное гнездо посреди койки.
– А вы своего рода исключение, раз вам удалось пережить всё, что с вами случилось. Любой другой вейс на вашем месте так и не вышел бы из кататонии, вероятно, уже никогда.
Лалелеланг приняла позу поудобнее.
– За многие годы я сделалась знатоком в этой области. И я разработала собственный комплекс упражнений – как физических, так и умственных, – позволяющий мне справляться с экстремальными ситуациями.
– И всё-таки, – Умеки ненадолго умолкла. – Может, мне ещё удастся с вами поговорить до отлёта вашего челнока, а может, и нет. Я просто хотела бы сказать, что очень надеюсь, что вы получили здесь то, зачем приехали.
– Даже больше, чем я смела мечтать.
– Это точно. – Умеки мягко усмехнулась сама себе и отошла от кровати.
На полдороге к двери она остановилась и с полупоклоном указала на неё.
– Я не поняла, что означает ваш жест в контексте нашего разговора.
– Этот жест характерен для нашего племени, а не для всего вида, – объяснила Умеки. – Жест уважения к моим предкам. Из них многие были бойцами и поняли бы.
– Все ваши предки были бойцами, – отозвалась Лалелеланг. – Именно это и характеризует ваш вид.
– Ну, значит, я хотела сказать, что многие из них были профессиональными воинами, солдатами.
Лалелеланг жестом показала, что поняла разницу. Она ещё очень о многом могла бы поговорить, многое обсудить с этой в высшей мере полезной женщиной, но она очень устала, мозг и тело были истощены. Она готова была улететь, да. Готова вернуться в мир и благодать знакомой обстановки утончённого Махмахара. Но при всём этом, какая-то извращённая, иррациональная часть её существа готова была снова и снова пережить всё это.
«Разница между преданностью и фанатизмом, – напомнила она себе, – измеряется диаметром зрачков.» Она не стала просить зеркало. Она прикинулась спящей, но один глаз держала чуть-чуть приоткрытым, пока женщина-офицер не удалилась. Может быть, Умеки и её гид, её спасительница, но всё равно, она прежде всего человек, и Лалелеланг не могла расслабиться, пока не осталась в комнате одна. Предосторожность эта не привела к угрызениям совести. Ведь нельзя доверять человеку, даже если кажется, что на него можно положиться.
Как можно доверять им, когда на протяжении всей своей записанной истории они сами себе не доверяли?
