– Хотела увидеть бой?! – прокричала Умеки, волоча её за собой так, что ноги пернатой практически не касались земли.
– Я всё это… не так… представляла, – почти задыхаясь, пробормотала Лалелеланг.
– Не ты одна…
Они перебирались через лощины и переплетения корней, поваленные деревья и обломки камней, которые, казалось, хотели вцепиться в них. Один раз они с плеском пробежали через какой-то ручей, широкий, но мелкий и совершенно чёрный от танина. Если бы не мёртвая хватка, которой женщина держала Лалелеланг за крыло, та безнадёжно отстала бы всего за несколько секунд, и она это знала. Но сопровождающая не бросит её на произвол судьбы и надвигающихся по полю боя мазвеков.
Пытаясь поспевать, как может, Лалелеланг вдруг ощутила жгучую боль, пронзившую правую ногу, – широкой, но хрупкой лапой она ударилась об острый каменный выступ. Тонкая лодыжка подвернулась, и она мешком свалилась на землю.
– Чёрт! – Умеки скользнула за толстое поваленное бревно, поросшее каким-то сине-зелёным подобием мха, и подтянула к себе Лалелеланг. Массивное переплетение вывороченных корней мёртвого дерева давало какое-никакое укрытие сверху.
Лицо, укрытое забралом, надвинулось на неё.
– Лежи здесь! – прошипела женщина.
– Оставаться здесь? – Лалелеланг неудобно лежала на животе, правая лодыжка ныла от боли. Гибкая шея позволила ей приподнять голову, чтобы получить хоть какое-то представление, где она находится, но дым от тлеющей листвы и непрекращающихся разрывов сводил видимость почти к нулю по всем направлениям. – А куда же вы?
Умеки уже стояла на ногах и проверяла оружие.
– Приказ. Организуем контратаку. Я тоже. Вы здесь будете в порядке. – С этими словами её провожатая пустилась вокруг корней лесного гиганта. Лалелеланг удалось, несмотря на боль, сесть. Её так трясло, что прошло несколько секунд, прежде чем ей удалось сфокусироваться на показаниях записывающего устройства. Оно по-прежнему работало. Голос Умеки эхом пульсировал у неё в ушах.
– Командование части знает обстановку. Они посылают нам в поддержку тяжёлое вооружение, но прибудет оно лишь через какое-то время.
– Я пойду с вами. – Опершись на кончики крыльев, ей удалось встать на ноги.
– Вам… оставаться… здесь!
Лалелеланг так и застыла. Это был тот особый, ни на что не похожий тон, который люди использовали только в бою: отрывистый и конфронтационный, всесторонне заряженный первобытными гормонами. Она близко знала эту речь по своим исследованиям. Но ни одна из записей, которые она столь бесстрастно изучала, не содержала приказа, обращённого именно к ней. Она была парализована сочетанием безапелляционного тона и отношения, буквально пригвождающего к месту. Если бы Умеки приказала ей зарыться головой в грязь, она, несомненно, подчинилась бы. Дрожь ещё усилилась. Кончик крыла её неуверенно трепетал, она никак не могла попасть им на нужную кнопку у себя на поясе, пока, наконец, ей Это не удалось, и запущенный этой кнопкой инъектор причинил ей лёгкую, такую тёплую колющую боль в левом боку. Препарат подействовал, и ей стало легче. Неконтролируемая дрожь сменилась лёгким ознобом, который уже не лишал способности соображать. Она снова села и смотрела, как её гид скрывается за корнями вывороченного дерева.
