– У мистера Харвелла хранится множество записей и заметок, – объяснила она, – и он может рассказать вам все, что нужно. Это будет нетрудно. Совсем.
– Но почему мистер Харвелл не может сам этим заняться? Он производит впечатление умного и старательного молодого человека.
Но она покачала головой.
– Он думает, что может это сделать, но дядя не доверял ему даже предложение составить.
– А если он будет недоволен, я имею в виду мистера Харвелла, что кто-то посторонний вмешается в его работу?
Мисс Мэри изумленно распахнула глаза.
– Это не имеет никакого значения. Я плачу мистеру Харвеллу за работу, и он сам ничего не решает. Но он не станет возражать. Я уже поговорила с ним, и он сказал, что не имеет ничего против.
– Хорошо, – согласился я. – Обещаю взяться за этот вопрос. По крайней мере, я могу просмотреть рукопись и высказать свое мнение о ее состоянии.
– О, спасибо! – воскликнула она с милейшим радостным жестом. – Вы так добры! Как я могу отблагодарить вас? Но, может быть, вы хотите встретиться с самим мистером Харвеллом? – Мисс Мэри направилась к двери, но вдруг остановилась, как будто вспомнив что-то, и содрогнулась. – Он в библиотеке. Пойдете к нему?
Испытав приступ тревоги, рожденный упоминанием этого места, я ответил отрицательно.
– Все бумаги находятся там, и он говорит, что ему лучше всего работается на старом месте. Хотя, если хотите, я могу позвать его сюда.
Но об этом не могло быть и речи, и я направился к лестнице.
– У меня иногда возникает желание запереть эту комнату, – торопливо заметила мисс Мэри, – но что-то удерживает меня. Я не могу этого сделать, как не могу покинуть этот дом. Какая-то сила заставляет меня терпеть все эти страхи, хотя я постоянно страдаю. Иногда в ночной тьме… Но не стану обременять вас своими заботами. Я и так уже слишком много наговорила. Идемте.
И решительно вскинув голову, она стала подниматься по лестнице.
Когда мы вошли в роковую комнату, мистер Харвелл сидел на том единственном месте, которое я не ожидал увидеть занятым. И когда я рассмотрел его тощую фигуру там, где совсем недавно его взгляд наткнулся на распростертое тело работодателя, мне оставалось только подивиться черствости человека, который перед лицом таких воспоминаний не только мог занять это место, но и заниматься на нем своими делами спокойно и самозабвенно. Однако в следующий миг я заметил, что распределение света по комнате делало это место единственным пригодным для его занятия, и мое удивление мгновенно превратилось в восхищение подчинением своих чувств требованиям обстоятельств.
