Когда доктора спросили о физическом здоровье мистера Ливенворта, он ответил, что покойный перед смертью пребывал в хорошей форме, но, не будучи его лечащим врачом, он не может выносить окончательных суждений на этот счет без дополнительного исследования, а на вопрос одного их присяжных заметил, что не видел пистолета или другого оружия на полу либо в любом другом месте в упомянутых выше комнатах.
Также могу добавить и то, что мы выяснили позже: учитывая расположение стола, стула и двери за ними, убийца, чтобы были выполнены все перечисленные выше условия, должен был стоять возле ведущей в соседнюю комнату двери или даже в ней. Кроме того, небольшая, выпущенная из нарезного ствола пуля особенно подвержена деформации при прохождении через кости и кожные покровы, поэтому доктору представлялось очевидным, что жертва не пыталась встать или повернуть голову к убийце, что наталкивало на страшный вывод: шаги преступника были знакомы покойному, и он знал о его присутствии в комнате либо ожидал его появления.
Когда допрос врача был закончен, коронер взял пулю, которая лежала перед ним на столе, и какое-то время вертел ее в пальцах, рассматривая, потом достал из кармана карандаш, торопливо написал на бумажке пару строчек и, подозвав полицейского, шепотом отдал распоряжение. Полицейский принял записку, с пониманием посмотрел на нее, взял фуражку и вышел из комнаты. Еще через секунду за ним закрылась парадная дверь дома, и дикие крики толпы зевак возвестили о его появлении на улице. С моего места было прекрасно видно угол дома. Выглянув в окно, я увидел, как полицейский остановился, подозвал кеб, нырнул в него и исчез в направлении Бродвея.
Деянья гибельного образец! Убийца богохульный божий храм Разрушил и из здания святого Похитил жизнь![4]
Уильям Шекспир. Макбет
Снова обратив внимание на комнату, я увидел, что коронер просматривает списки через внушительного вида позолоченные очки.
– Дворецкий здесь? – осведомился он.
Тут же толпа слуг в углу зашевелилась, и вперед вышел ирландец с умным, но высокомерным лицом. «Ага, – подумал я, рассматривая его холеные бакенбарды, спокойные глаза и уважительно-внимательное, хоть и ни в коем случае не смиренное выражение, – вот образцовый слуга, который, вероятно, окажется образцовым свидетелем». И я не ошибся. Томас, дворецкий, был во всех отношениях человеком исключительным, и мы это знали.
Коронер, на которого он, как и на всех остальных в комнате, произвел благоприятное впечатление, сразу приступил к допросу.
