– Папа! – обрадовалась Георгию Ирочка, игравшая у подъезда в «классики». Бросила свою подружку и пошла с ним наверх, в квартиру.
– А чем меня будут кормить в этом доме? – нарочито громко и значительно спросил Георгий, обнимая дочь за худенькие плечики.
– Сейчас посмотрим, – открывая холодильник, важно отвечала Ирочка. – Хочешь, разогрею борщ?
– Давай. – Георгий прошел из кухни в коридор, снял пиджак, мельком глянул в зеркало – из смутной глубины вдруг стрельнули в него темные Катины глаза, в сердце толкнула радость, и он удивился, что ни разу не вспомнил о ней до сих пор. «Интересно, что она делает сейчас? Ходит с Сережей по своим „клиентам“ или отсыпается на жесткой кровати? Я-то спал, а она за всю ночь, наверное, так и не сомкнула глаз. Хорошенький вчера к ней явился! А может, и не вчера, может, уже после полуночи? Значит, сегодня. Какой длинный день!»
– Па, а руки? – строго спросила Ирочка, когда он уселся за обеденный стол на кухне.
Георгий послушно прошел в ванную, крепко вымыл руки, вытер их досуха махровым полотенцем.
– Почему не наливаешь себе? – спросил он, возвратившись на кухню и видя на столе только одну доверху налитую борщом тарелку.
– Неохота.
– Ты замечательно разогрела, молодец!
Ирочка покраснела от отцовской похвалы, смущенно пожала плечиками и тут же добавила назидательно:
– Пожалуйста, ешь с хлебом.
Он ел, а дочь сидела напротив, по-старушечьи подперев кулачком подбородок, и смотрела на него с заботливой нежностью и тем удовольствием, которое бывает обычно на лицах молодых матерей, когда их малыши не страдают отсутствием аппетита.
Обе дочери были похожи на Георгия и лицом, и характером, и теми повадками, которые передаются непостижимым образом. Последнее было особенно заметно на старшей, Ирочке. Она так же, как и отец, в трудные минуты жизни почесывала большим пальцем левой руки переносицу, так же приподнимала одну бровь, когда ее что-то удивляло, так же, как и он в детстве, любила гримасничать перед зеркалом.
– Хочешь в лагерь?
– Не-а.
– Но дома скучно.
– Не-а. Мы с Танькой в «классики» играем, а завтра будем шить куклам платья.
– Они же одеты, зачем еще шить?
– Но им ведь хочется что-нибудь новенькое.
– А-а.
– Па, ты обещал достать фломастеры.
– Забыл. Извини, пожалуйста, сегодня же спрошу. – Георгий грустно подумал, что вот девчушке всего девять лет, а она уже говорит «достать», уже вошло в ее сознание, что все нужно «доставать». – Замечательным борщом накормила, спасибо тебе!
