Солнечный зайчик припрыгал к моей кровати, а затем опять к плинтусу, вздрагивая от нетерпения.
— Неужели камешек феи закатился под плинтус?
Зайчик подпрыгнул по стене и вновь застыл возле плинтуса. Если бы у солнечного зайчика был хвост, то он бы, наверное, им уже завилял.
Надежда. Она вспыхнула ярким пламенем. Надо действовать и немедленно! Я бросился к кладовке. У папы здесь в инструментах всегда беспорядок. Со звоном рассыпались гаечные ключи.
— Ай! — поцарапал я руку о зубья стоящей у стены пилы.
А молоток — вот он. Есть! Я схватил его и поспешил к плинтусу.
— Станислав! Что ты там делаешь? — у папы появляется сердитый тон.
Но ему все равно не хочется отвлекаться от газеты. Это не мама. Если бы мама была сейчас дома, у меня бы не получилось так легко отодрать плинтус от пола.
Крак! Деревяшка плинтуса дала трещину, одна часть со ржавым гвоздем отлетела в сторону. Под слоем забившейся старой пыли и паутины что-то блестело. Это сверкал маленький камень. Я дрожащими руками достал его, словно прикоснулся к своим детским воспоминаниям. Внимательно разглядел. Теперь-то я знаю, что этот камешек-кристалл называется призмой. Если на нее направить обычный луч света, то он разложится на составляющие его семь цветных лучиков — семь цветов радуги.
Солнечный зайчик вскарабкался по моей руке и забрался в призму. Она засверкала, словно зажатое в ладони маленькое солнышко. Из призмы ударили лучи света, и там, на стене, куда они попадали, появилась радуга.
У вас когда-нибудь получалось увидеть картинки на рисунках-стереограммах? Это когда на листе наляпаны каракули, а ты смотришь и вдруг видишь, что среди этой белиберды четко выделяется какое-то изображение. У меня — ни разу. А вот сейчас, глядя на радугу на стене, я увидел, что это не радуга вовсе, а разноцветная дорога, которая уходит куда-то вдаль. И зовет.
Я сделал шаг.
Где-то далеко позади меня я услышал голос папы: «Вылезай, Стас. Ты куда спрятался»? Но калейдоскоп красок уже закружил меня в сверкающем вихре.
* * *
Я был легким, как перышко. Солнечный ветер подгонял меня вперед. Он надувал рубашку, словно парус, и я не шел — я скользил по разноцветной дороге.
А под полупрозрачным семицветием была пропасть, наполненная яркими красками. Картинки менялись так быстро, что взгляду было невозможно уловить хоть что-то в этом вертящемся калейдоскопе. Но захватывало дух, и колотилось сердце от скорости и ожидания чего-то чудесного. Да какого ожидания! Я ведь прямо сейчас, в этот момент, находился в чуде. Крепко зажатый волшебный камень в высоко поднятой руке светился яркой звездой.
