— Не буду, — прошептала Катарина и принялась осторожно водить ею по кругу. — К врачу бы тебе надо, там, правда, только по документам. У тебя как с документами?
— В том-то и дело, моя хорошая, что плохо. Паспорт-то у меня есть, но вот написано в нем — Марко Кадич. Такой документ в регистратуре оставить — это даже не прокол, а анекдот. Через десять минут половина жандармерии сбежится.
— Да… — задумчиво протянула девушка. — А я, к сожалению, не доктор и ничего в этом не понимаю. Хотя… можно помолиться вместе.
Я отмахнулся: — Стоит ли беспокоить Бога по таким пустякам? Просить корку вчерашнего хлеба у того, кто предлагает тебе весь мир, — это даже не глупость, это неуважение.
— И то правда… ну… а если я попрошу Бога о твоём исцелении, ты не будешь против? Это уже не будет неуважением. Ведь когда человек тебе дорог, то ты не только от смерти, но и даже от занозы его избавить стараешься. Так ведь?
— Так, моя хорошая, так. Я не против. Спасибо тебе.
— Пока не за что, — улыбнулась Катарина.
Боль отступила, и мне даже показалось, что бок больше не побеспокоит меня сегодня, но я ошибся. Стоило мне пройти полсотни метров, как рана снова дала о себе знать. Ощущение было такое, словно мне засадили в бок кусок зазубренного раскаленного железа.
— Поехали домой, — сказала Катарина. Спорить у меня не было ни сил, ни желания.
— Лови такси.
Приехав домой, я устроился на диване перед телевизором и решил, что не буду никуда выходить, по крайней мере, пару дней.
— Так значит, ты религиозна? — скорее констатировал факт, нежели спросил я. — Здорово… И надо полагать, православная…
— Ну да… православная. Потому и ангелов на плечах наколола. Наш местный священник не слишком это дело одобрял, но если уж набила, говорит, следи теперь, чтоб не оскверняли святыни блудливым прикосновением. Вот за четыре года никто и не трогал.
— За целых четыре года ты, значит, не была ни с кем? — я был в полном восторге от этой девушки. В наше время несколько месяцев воздержания считается большим сроком, а тут, четыре года!
— Ну да, не была, — равнодушно пожала плечами Катарина. — Честно говоря, мне и не хочется совсем… не хотелось, по крайней мере.
Я заулыбался: — А моё прикосновение осквернит рисунки, как думаешь?
— Нет, — выпалила юная подельница и тут же снова уже более смущенно добавила: — Нет, не осквернит. Тебе можно.
— Спасибо, — я притянул Катарину к себе и положил голову на её плечо. Девушка обняла меня в ответ.
