— Он когда-нибудь потом хотел связаться с кем-то из оркестра Спайдера?
— Разве призраки хотят?
— Не понял?
— Этот тип перекинулся, парень. Его угробили на войне.
— А это правда? Я слыхал, что его поместили в больницу на севере штата.
— Возможно, но по-моему, он все-таки умер.
— Мне говорили, что он был суеверным. Ты ничего такого не замечал?
Вернон Хайд снова скривил лицо в улыбке.
— Ага, вечно бегал на какие-то сеансы и отыскивал хрустальные шары. Однажды на гастролях, кажется, это было в штате Цинциннати, мы уговорили гостиничную шлюху, чтобы та притворилась гадалкой. Она выдала Джонни, что он подцепит триппер, так он даже не глянул ни на одну бабенку до конца гастролей.
— Кажется, у него была подруга из высшего общества, которая занималась предсказаниями?
— Ну да, что-то такое было. Я с этой девицей не встречался. В то время мы с Джонни вращались на разных орбитах.
— Оркестр Спайдера Симпсона состоял только из белых, когда с вами пел Фейворит, не так ли?
— Мы все были белыми, ага. Впрочем, целый год на виброфоне играл один кубинец. — Вернон Хайд прикончил свое пиво. — Сам знаешь, даже Дюк Эллингтон в то время не мог позволить себе белого музыканта.
— Верно. — Я черкнул пару слов в записной книжке.
— Другое дело после работы, в тесной компании.
При воспоминании о былых «посиделках» в дымных комнатах улыбка Хайда едва не стала симпатичной.
— Когда в городишко приезжал бэнд Бэйси, мы собирались маленькой группой и устраивали «джем» на всю ночь.
— А Фейворит участвовал в этих «сейшенах»?
— Нет. Джонни не любил черных. Единственными черными, которых он хотел видеть, были горничные из пентхаусов на Парк-авеню.
— Интересно. Мне казалось, Фейворит был другом Тутса Суита.
— Может, он и просил Тутса почистить ему разок ботинки. Поверь, у Джонни было предубеждение против черномазых. Помню, он говорил, что тенор Джорджи Оулд лучше тенора Лестера Янга. Можешь себе представить?
Я согласился, что это немыслимо.
— Он думал, будто они приносят беду.
— Тенор-саксофонисты?
— Черномазые, парень. Для Джонни все они были «черные кошки», кроме шуток.
Я спросил его, не было ли у Джонни Фейворита близких друзей в бэнде.
— Не думаю, что у него вообще были друзья, — ответил Вернон Хайд. — Можешь сослаться на меня в статье, если хочешь. Он был одиночкой. Почти всегда держался в стороне. Бывало, шутит с тобой и улыбается до ушей, но это ровным счетом ничего не значило. Джонни умел очаровать и пользовался этим для того, чтобы не подпустить тебя поближе.
