Карпов недавно окончил военное училище, получил профессию гидрографа, а норвежец много побродил по белу свету. Оскар рассказывал ему об Англии, Франции и Голландии, знакомил с особенностями плавания у берегов Дании и Швеции. Во всех этих странах Нистрем побывал, когда ходил на грузовом судне сначала юнгой, а потом кочегаром.
Нужда заставила Нистрема рано отправиться на заработки. Отец погиб от несчастного случая на руднике, когда Оскару было три года, у матери на руках осталось трое детей. Плавать Оскар начал не сразу. Пока хватало средств, учился. В пятнадцать лет, после седьмого класса народной школы, пошел подрабатывать. Бегал посыльным, а подрос, окреп — поступил юнгой на судно. Пока плавал — выучил датский и шведский языки.
Последние пять лет в море не ходил, осел на берегу, стал строителем, нанимался на сезонные работы, а перед войной служил в Киркенесе телеграфистом и телефонистом.
— Почему ты ушел из родных краев? — спросил Карпов.
— Я ведь уже не мальчик, мне тридцать с хвостиком. И свет, и людей повидал. И в политике кое-что смыслю. Мы, норвежцы, не покорились фашистам, хотя они нас и захватили врасплох. В тяжбе между Англией и Германией за Северную Атлантику немцы упредили, высадились в Норвегии, заняли всю страну. Король бежал в Англию, туда же подалось много военных, моряков. Удалось угнать на Британские острова часть флота. В открытую воевать против фашистов сегодня у норвежцев нет сил.
Квислинг — предатель. Народ наш надеется и ждет: придет час и мы еще дадим бошам пинок в зад. Ради такого дня немало норвежцев и ушло к вам. Мы считаем, что Красная Армия принесет нам освобождение от нацизма. Я и мои земляки попросили у вас оружие.
Карпов засомневался было: уж очень все просто получалось у Оскара — не понравились оккупанты, взял и уехал. Сказал ему об этом.
— Ты прав, — признался Оскар. — Когда немцы, заняли Норвегию, покидать родину я не собирался. Пять месяцев провел дома; все присматривались, прицеливались, что делать. Но я не мог отсиживаться в углу. В Киркенесе многие знали, что в семнадцать лет я вступил в Коммунистический союз молодежи Норвегии, а еще через семь лет — в компартию. Мир повидал, с людьми разными встречался, немало читал, занимался самообразованием, привык на свет смотреть широко открытыми глазами, не жмурясь. Оттого-то товарищи по партии мне большое доверие оказали: сначала был членом бюро, а потом и секретарем партячейки в Киркенесе. Немцы об этом узнали. В августе прошлого года они устроили у меня дома обыск. Сам я в то время был в отъезде. Ничего уличающего не нашли, но нового визита фашистов я ждать не стал.
