Второй дрейфовал мористее. Поблизости стали рваться мины, минометная батарея с Пикшуева открыла огонь по катеру. Из-за сопок вывернулись два «мессершмитта» и обстреляли его. Командира катера старшего лейтенанта Фролова тяжело ранило, ранение получил и лейтенант Николаев. От пуль и осколков мин пострадали еще семеро краснофлотцев, двое погибли. Один мотор на катере получил повреждение и заглох.
Визгин распорядился повернуть в базу.
Начальник штаба флота спросил:
— Вы уверены, что немцы не затеяли игру?
— Такая вероятность не исключена, но я убежден, что разведчики живы, — говорил Визгин.
— На чем основан ваш оптимизм?
— Они подавали условные сигналы.
— Но сигналы могли подавать и по принуждению, могли и сами немцы, если кого-то захватили и допросили.
— Я верю в своих людей, там стойкие разведчики. Хотя они давно без связи и без пищи, на морозе, но они понимают, что их не бросят, вызволят. Такой дух в отряде с самого начала.
— Что ж, идите. Будьте осмотрительны. Мы вас поддержим.
В половине двенадцатого двумя катерами Визгин вышел в море. Это была шестая попытка найти и вызволить группу.
Как только прошли Сеть-наволок, появилась семерка наших истребителей, они ходили кругами, прикрывая катера на всем маршруте. На этот раз немцы не посмели завязывать бой, съемке разведчиков больше не мешали. Катера прошли к Кувшину без помех.
В половине пятого вечера они возвратились в Полярное. Сразу же на причале прибывших осмотрели врачи. Пятерых разведчиков — Серикова, Ситнова, Ковалева, Шмакова и Грошкова — прямо с причала увезли в госпиталь. Все они поморозили ноги.
Шесть суток группа лейтенанта Шелавина находилась под огнем неприятеля. Почти сразу после их высадки в небе стали загораться одна за другой осветительные ракеты. По глубокому снегу, пережидая вспышки ракет, шли медленно. Сперва берег был пологий, но вскоре перед разведчиками встал обрывистый подъем, тянувшийся до самого уреза воды, обходной путь, не просматривался. Пришлось лезть в лоб. Примерно две с половиной сотни метров преодолевали более двух часов.
Поднялись на ровное плато, с него виднелась хребтина Пикшуева. Наткнулись на четыре полуразрушенные землянки и домик. Возле них лежали недавно распиленные, еще не потускневшие доски и плахи. Но натоптанных следов поблизости не увидели, вокруг все было запорошено снегом.
В полуразвалившихся без дверей землянках все-таки меньше пронизывал ветер. Поочередно выходили наблюдать за Пикшуевым и округой. На мысу ходили вражеские солдаты. С мыса стреляли орудия. Снаряды рвались на Эйне. Над Энной появился и «юнкерс».
