Мы знали, что в штабе дивизии и даже выше наверняка было хорошо известно наше положение. Впрочем, однажды нам сказали, о чем мы сами, старые, закаленные фронтовики, хорошо уже знали, что «легче идти по этим болотам и обходить гитлеровские укрепления, чем атаковать их в лоб…» Несомненно, мудрым и правильным было это решение. Благодаря ему мы избежали лишних потерь в людях и технике.
Для многих солдат здешний климат оказался тяжелым. Особенно мучила малярия. Многие солдаты и офицеры перенесли эту болезнь еще весной, во время распутицы. Я был одним из тех, кого малярия не обошла. По нескольку раз в день запивал я чаем желтый порошок… До сегодняшнего дня испытываю отвращение при одном воспоминании о нем. От него шумело в голове, притуплялся слух, но лихорадка все же изводила… Трясло так, что никакой полушубок не мог согреть.
Каждое утро батарею поднимали по команде:
— За врагом, вперед!..
Привалы были преимущественно короткими, как и огневые налеты наших орудий, которыми мы поддерживали продвигавшиеся впереди нас подразделения пехоты. Мы продолжали гнать врага, несмотря на бездорожье, от которого особенно страдала наша тяжелая артиллерийская техника. Сколько же раз, сменяя огневые позиции, мы вынуждены были передвигать наши орудия на каких-то плотах, какому огромному риску здесь подвергался даже самый опытный водитель автомашины! Предательской была эта местность.
Но мы продолжали гнать врага. Немцы отступали на всем Таманском полуострове. Они очень боялись окружения и второго Сталинграда.
Враг бросался на нас с воздуха, поливал пулеметным огнем с флангов, забрасывал минами. Однако ничто не могло пас остановить. По вечерам мы подсчитывали километры пройденного пути. Мы приближались к берегам Черного моря и Керченского пролива. Комары уже не так досаждали нам, а может, это просто так казалось.
Помню, как после форсирования реки Старая Кубань мы вышли в тыл вражеских частей и начались ожесточенные бои. Наши самолеты разбрасывали тысячи листовок, призывавших немецких солдат сдаваться в плен и гарантировавших им жизнь. Но только немногие выбирали плен и жизнь, настолько огромен был груз их преступлений. Гитлеровские солдаты боялись ответственности и правосудия, поэтому пытались найти спасение… в таманских лиманах и плавнях…
— Дождались своего, — говорили солдаты, обходя вздувшиеся трупы.
Ударом во фронт был преодолен еще один оборонительный рубеж фашистов между Кизилташским и Ахтанизовским лиманами. Оттуда наконец мы вышли на западную часть Таманского полуострова. Перед нами на несколько десятков километров вправо простирался Таманский залив, прямо — воды Керченского пролива, а дальше — на юге — Черное море.
