— Странная вы какая-то дамочка, — протянул субъект. — И разговоры ведете странные. Одеты, как картинка, а сидите в дрянном архиве. И что только вам здесь надо?
— А вы зачем здесь сидите? — вопросом на вопрос ответила девушка. — Бумажки собираете, чтобы подкрепить свой иск против какой-нибудь гражданки по поводу отчуждения у нее трех квадратных метров огорода?
Человек присмотрелся к Ольге повнимательнее. Он даже не поленился встать и отойти на шаг в сторону, чтобы иметь возможность взглянуть на нее со стороны.
— Нехорошо говорите. по-вашему, если человек в архив пришел, он просто обязан хлопотать исключительно о своих мелких нуждишках? Извините, архив — да будет вам известно — учреждение общественное. Я, к примеру, — тут незнакомец подсел к Ольге, — уже какой год пытаюсь выяснить, когда и в какой части Богородицкого собора нашего города произошла позднейшая запись ранних фресок.
Мужчина доверительно приблизил к Ольге лицо, и она заметила, что он вовсе не так стар, как ей показалось сначала. Максимум лет пятьдесят — пятьдесят пять, да и глаза у него оказались не блеклыми и водянистыми, а просто светло-голубыми. Взяв девушку за рукав дорогого пальто, он продолжил свое повествование, с каждой минутой горячась все больше. Видно было, что тема эта его серьезно волновала.
— Князь здешний, Георгий, — сказал он, — это все еще до татар, кстати, было, когда Богородицкий собор строился, повелел своим богомазам — живописцам то есть, — изобразить себя в одном из приделов храма в виде Архангела Михаила.
— Зачем? — удивленно взметнула на незнакомца свои русалочьи глаза Ольга. Поступок князя показался ей чрезвычайно экстравагантным и даже кощунственным.
— Ну как вы не понимаете? — изумился он и даже всплеснул руками. — Архангел Михаил считается в соответствии с небесной иерархией начальником всего ангельского воинства, а князь Георгий в двенадцатом веке замыслил объявить себя великим князем и окончательно отложиться от Киева. Желал, чтобы его престол в Первозванске был не хуже киевского и ни в чем бы ему не уступал. Понимаете?
Постепенно Ольга стала понимать.
— Георгий этот, стало быть, решил, что его портрет в виде Архангела будет внушать прихожанам мысль, что он, а не Киевский князь, их главный защитник?
— Именно! — воскликнул собеседник. — Вы, что называется, в самую точку попали. Оттого-то много позже, при Иване Третьем, Московском, портрет Георгия записали. Чтобы ни у кого, значит, больше не оставалось сомнений, что главный на Руси князь и защитник — князь Московский. Меня, между прочим, Евлампием зовут, — неожиданно представился мужчина, по-видимому, давая тем самым понять, что в отношении девушки окончательно сменил гнев на милость.
