— Еще отец мой, Матвей Парменович, баловался красками, — сказал Матвеич, усаживаясь рядом с Ольгой на лавку. — Его одна из княжон, Наталья по имени, от нечего делать взялась живописи учить. Папашка, помнится, говаривал, что у него ладно получалось. Да ты сама посмотри — вон, сколько картинок от него осталось. Он часто за кисть-то брался, когда в настроении был. Все наше Усольцево рисовал. Говорил, что ничего красивее дворца и здешнего парка за всю жись не видывал.
Старичок хихикнул и закурил вонючую папироску.
— Да и где ж ему было видать-то, когда он никуда из Усольцева не выезжал? Разве что заскочит в Первозванск за мануфактурой какой или скобяным товаром — и сразу назад. Он, папаша-то мой, большой домосед был. Так всю жись здесь, в парке, то есть, садовником и прослужил.
— Выходит, — сказала Ольга, тоже закуривая и с удовольствием глядя на старичка-домового, — вы с отцом потомственные садовники здесь, в Усольцеве?
— А вот и нет, — словоохотливо сообщил он, болтая ногами в валенках, как маленький. — Садовником был мой отец. Меня-то как раз по свету помотало — будьте нате. Я и в Польше был, и в Германии и даже в Монголии. Все, знаешь ли, милая душа, в армии служил. Если подсчитать, так полных семь лет оттрубил. А потом ничего — опять сюда, в родные края подался! — Тут старичок снова засмеялся негромким, дребезжащим смехом. — И, как видишь, по примеру папашки тоже Усольцево рисую. Хотя, конечно, — он помотал головой, — мне до него далеко, до моего папашки-то. Тот в барском доме обучался, разные приемы живописи знал — сама, чай, разве не замечаешь?
О да, Ольга замечала — и еще как! И взгляд ее прежде всего уперся не в этюды природы и дворцовых построек, выполненные в классическом стиле, а в композицию, состоявшую из разноцветных треугольников, квадратиков и тонких прямых линий. что-то это ей до боли напоминало и взволновало до того, что ей даже сделалось жарковато.
— Скажите, дедушка, — она поднялась с лавки и ткнула пальцем в приглянувшееся полотно, чтобы не было ошибки, — а это что у вас такое? Вроде, на вид из окна не похоже?
— Это? — Матвеич расплылся от улыбки, как именинник, и стряхнул корявым пальцем пепел в выдубленную временем морщинистую ладонь. — Это, милая душа, княжеские проказы. Княжна Наталья, вишь, в последние годы увлеклась странностями всякими и вместо пейзажиков или там клоунов-арлекинов стала такие вот штуки мазюкать. Смешно, да?
— Смешно, — коротко ответила Ольга, хотя в эту минуту ей хотелось не смеяться, а скорее, петь от восторга. — Это что же, тоже вашего отца творчество?
