- И с корзиной?
- Да. Мистер Харрингтон вцепился в нее мертвой хваткой. Старуха лежала на тротуаре, из головы у нее хлестала кровь. Мы усадили ее в пролетку и, когда она сумела сказать, где живет, отвезли ее домой. Кровь текла совершенно жутко, и мы остановили ее с большим трудом. Анастасия Александровна как-то странно поглядела на мистера Харрингтона, и Эшенден с удивлением увидел, что тот краснеет.
- В чем дело?
- Видите ли, нам нечем было перебинтовать ей голову. Носовой платок мистера Харрингтона вымок насквозь. А с себя я снять быстро могла только...
Но мистер Харрингтон не дал ей докончить.
- Вам незачем объяснять мистеру Эшендену, что именно вы сняли. Я женатый человек и знаю, что дамы их носят, но не вижу нужды называть их вслух.
Анастасия Александровна хихикнула.
- В таком случае поцелуйте меня, мистер Харрингтон. Или я назову!
Мистер Харрингтон заколебался, видимо, взвешивая все "за" и "против", но он понял, что Анастасия Александровна твердо намерена привести свою угрозу в исполнение.
- Ну, хорошо, в таком случае целуйте меня, Далила, хотя, должен сказать, не понимаю, какое удовольствие это может вам доставить.
Она обняла его за шею, расцеловала в обе щеки и вдруг без малейшего предостережения разразилась слезами.
- Вы храбрый человечек, мистер Харрингтон. Вы нелепы, но великолепны, рыдала она.
Мистер Харрингтон удивился меньше, чем ждал Эшенден. Он поглядел на Анастасию с узкогубой, чуть насмешливой улыбкой и потрепал ее по плечу.
- Ну, ну, Далила, возьмите себя в руки. Это вас очень напугало, ведь так? Вы совсем расклеились. У меня будет прострел в плече, если вы и дальше будете орошать его слезами.
Сцена была забавной и трогательной. Эшенден засмеялся, чувствуя, как в горле у него поднимается комок.
Когда Анастасия Александровна ушла и они остались одни, мистер Харрингтон погрузился в глубокую задумчивость.
- Странные они какие-то, эти русские. Вы знаете, что сделала Далила? сказал он внезапно. - Встала в экипаже посреди улицы и на глазах у всех прохожих сняла с себя панталоны. Разорвала их пополам и одну половину отдала мне, а вторую использовала как бинт. В жизни я не чувствовал себя так нелепо.
- Скажите, почему вы решили называть ее Далилой? - спросил Эшенден с улыбкой.
Мистер Харрингтон чуть-чуть покраснел.
- Она чарующая женщина, мистер Эшенден. Муж поступил с ней глубоко непорядочно, и, естественно, я проникся к ней сочувствием. Эти русские очень эмоциональны, и я не хотел, чтобы мою симпатию она сочла чем-то иным. Я объяснил ей, что глубоко привязан к миссис Харрингтон.
