Последнюю фразу он произнес усталым тоном превосходства, словно обращаясь к заурядному туристу, которому должен показать Paris by Night [ночной Париж (англ.)].
- Не суетитесь, старина, я люблю пиццу, - грубо заявил я ему по-французски, вновь после стольких лет обретая говор моего родного городка Булонь-Бийанкура.
Он выронил мундштук, раскаленный кончик сигареты прожег дырочку в скатерти, но Тацукэ ничего не замечал, так его поразили мои слова.
- Держите, старина, а то загорится - и с концами, - сказал я, протягивая ему мундштук с сигаретой.
На этот раз я уловил в его взгляде легкую тревогу.
- Вы... вы прекрасно говорите по-французски...
- Вы тоже...
Я любезно ему улыбнулся. Он был польщен и мало-помалу пришел в себя.
- Я пять лет проработал во Франции, в пресс-агентстве, - сказал он. - А вы?
- О, я...
Я тщетно искал слова - он не стал настаивать. Подали салаты Фламинио.
- You like it? [Ну как, вам нравится? (англ.)] - спросил он.
- Очень. Я был бы рад продолжить разговор по-французски.
- Как вам угодно.
Он был явно сбит с толку тем, что я так свободно говорю по-французски.
- Вам пришла удачная мысль назначить мне встречу в Париже, - сказал я.
- Вас это не слишком затруднило?
- Ничуть.
- Мое издательство часто посылает меня в Париж. Мы переводим много французских книг.
- Я благодарен вам, что могу говорить с вами по-французски.
Наклонившись ко мне, он мягко сказал:
- Что вы, месье Гайз, не стоит благодарности... Французский язык так прекрасен...
Музыка умолкла. За большим столом у входа в ресторан расположилась группа японцев - провозгласив какой-то тост, они, стоя, один за другим резким движением поднимали бокалы шампанского. В очках, приземистые, бритоголовые, они казались людьми другой породы, чем Тацукэ.
- Японцы питают слабость к Парижу, - сказал он задумчиво, выбивая мундштук о край пепельницы. - Представьте, месье Гайз, в ту пору, когда я здесь жил, я был женат на очаровательной парижанке. Владелице косметического салона... К сожалению, мне пришлось возвратиться в Японию, а она не захотела поехать со мной... Я так больше ее и не видел. Теперь она живет где-нибудь там, среди всех этих огней...
Он наклонил голову и сквозь оконное стекло устремил взгляд на Париж, почти весь правый берег которого лежал перед нами как на ладони; рядом на треножнике была укреплена подзорная труба, из тех, что устанавливают в местах, посещаемых туристами, только, чтобы посмотреть в нее, не было необходимости бросать в прорезь монету. Тацукэ прильнул глазом к окуляру и стал переводить трубу из стороны в сторону. Он то старался круговым движением охватить широкую панораму, то перемещал объектив миллиметр за миллиметром, то вдруг надолго останавливал его, устремив взгляд в какую-то точку. Что он искал? Свою жену? У меня не было нужды в подзорной трубе. Мне довольно нескольких ориентиров - Эйфелевой башни, собора Сакре-Кер, Сены, - и перед моим мысленным взором встает переплетение знакомых улиц и знакомые фасады.
