— Нельзя. Конь дрожит. Узко.
— Подождите, сверху веревки спустим.
— Нельзя, скала над нами. Веревки вперед уехали.
Кондратий погнал коня вверх. Секунду он висел вместе с конем над пропастью, но взобрался туда, куда скрылся Ибрай. Однако, уже было поздно. Передовой всадник поехал до конца тропы и увидал гибель. Карниз обрывался. Дальше, шагов через сто, снова начиналась тропа, но прямо впереди была отвесная стена. Повернуть назад было нельзя. Прошло несколько минут. Истомленный смертной тоской, солдат приложил ладонь ко рту и прокричал назад:
— Дороги нет.
Этот ответ и дошел до Кондратия.
— Эй, смотри наверх, — раздался голос сзади.
Вверху показалась голова Ибрая.
— Ну, как будешь контрабандистов ловить? — сказал предатель. Солдаты молчали. Кони дрожали всем телом.
— Эх, вдарить бы его! — сказал передний. Он шевельнулся в седле и вместе с конем сорвался в бездну. Конь и всадник мелькнули в воздухе и исчезли. Протяжный крик прозвенел в стороне от тропы.
— Пропал, пропал! — раздались отчаянные крики и вторая лошадь нелепо прыгнула вместе с седоком. Ибрай смотрел и смеялся.
— Ну, все равно. Не хотел я коня пугать, — сказал третий всадник. Он вскинул винтовку. Треснул короткий выстрел, тело Ибрая тяжело пролетело сверху, а за ним прыгнула обезумевшая лошадь и увлекла за собой стрелка.
— Колька! — закричали Саламатину. — Сзади слезай, через круп.
— Нешто попробовать? — он один остался живым из всех в'ехавших в западню Ибрая.
— Слазь назад, чорт, — повелительно кричали сзади. — Очумел?!
Саламатин вынул ноги из стремян и пересел на круп лошади. Потом он быстро спрыгнул на землю и удержался на скользкой тропе, схватившись за хвост коня.
— Стой! Стой! Куда? Э-эх, голова закружилась, — закричал он вслед коню. Конь без всякой видимой причины сорвался вниз. Отряд уже был наверху. Изнемогающему Саламатину сверху бросили веревку. Его посадили на запасную лошадь и все в молчании двинулись дальше. Вдруг Кондратий остановил коня. Навстречу шагом плелся какой-то всадник. Когда он приблизился, несколько человек закричали от изумления. Это был Будай.
— Кондратий, я загнал трех коней и не ел два дня. Я приехал предупредить вас. Сейчас же прикажи застрелить проводника из Пишпека.
По лицу Кондратия прошла судорога.
— Что ты молчишь? — тупо спросил Будай.
— Он завел нас на оборванную тропу. Трое солдат погибли, — отвечал Кондратий.
— А какой он был из себя? — спросил Будай.
— Такой — морда широкая, борода будто приклеенная, — сказал ближайший солдат.
