Глава IV.
Выступление Осы.
Маленький кавалерист ползал на животе по разостланной саженной карте. Тишина глухой ночи разлилась по всему дому. Изредка звенели его шпоры, когда он двигался, перенося с собой свечу. Он тщательно читал названия и делал пометки цветным карандашом. Перед утром в дверь раздался стук, и вошел Будай. Он был бледен, похудел. Резкие морщины легли на его лице. Волосы совсем почти стали седыми. Глаза поблекли. Голос был усталым и безразличным.
— Кондратий, что ты делаешь?
— Я собираюсь в поход.
Будай молчал. Они смотрели друг на друга.
— Видишь ли, — заговорил Кондратий, — пространство огромно. Я изучал карту и вижу, что завтра могу выступить.
— Я ничего не понимаю.
— Вот послушай. Ты устраивал засады на перевалах. Заставы зевали. Контрабандисты проходили. Теперь я решил действовать иначе. Я поеду вдоль границы по всем перевалам.
Кондратий показал на коричневую полосу, обозначавшую горы. Она проходила из угла в угол через всю карту.
— Чем силен Байзак? Он посылает банды разными дорогами в разное время. Я пересеку все пути и встречу половину из них. Для начала с меня будет довольно.
— Да, но ведь они-то не пожелают с тобой встретиться, — возразил Будай.
— Люди в очках дали мне все сведения, я составил расписание их движения по числам. Посмотри на карте цветные цифры. Это дни, когда приблизительно каждая партия в Китай или из Китая достигнет своего перевала.
— Но ты должен невероятно быстро двигаться. Это невозможно, — твердо сказал Будай.
— Вот в этом-то и вся штука. Это будут скачки шагом. Они будут тянуться несколько месяцев. Дорог будет каждый час. Но я каждый день буду выигрывать три часа во времени.
— Каким образом? — спросил Будай.
— Ты знаешь, что наши лошади требуют именно столько времени выстойки, прежде чем их можно пустить на траву.
— Да, — отвечал Будай. — Но казенных брать невозможно. Для них надо запасать овес.
Кондратий вскочил на ноги и глаза его сверкнули.
— Правильно! Но я приучил пятьдесят киргизских лошадей к корму без всякой выстойки.
— Кондратий, ты настоящий полководец, — восторженно сказал Будай, и оба засмеялись.
— Уже день, нам пора, — сказал Кондратий. Он задул оплывшую свечу, распахнул ставни и вышел из душной комнаты. Солнце ослепительным светом заливало деревья и двор. Оса с наслаждением вздохнул всей грудью. Черные малеванные тени тополей легли на тесовые крыши. Тополя лопотали серебряными листьями. Радостный гам наполнял весь двор. Погрузка уже началась. Как всегда, перед выступлением, Кондратий испытывал легкое радостное волнение. Он бегло оглядел двор и хитро улыбнулся. Уже давно он распустил слух, что поедет с научной экспедицией на изыскание в горы. Весь город знал, что комический старик с протодиаконскими кудрями поедет вместе с командиром полка. Почтенный академик уже гарцевал на лошади посредине двора. Против ворот толпились на конях любопытные в пестрых халатах. Это были люди Байзака. Кондратий приказал распахнуть ворота, и они могли смеяться, сколько угодно.
