С этого, собственно, и началась их боевая дружба. Братской близости, как с Иваном Каляевым, так никогда и не установилось, но стали они вскоре руководителями Б. О. — славной Боевой организации. Во всяком случае, он, Савинков, приехал в Петербург уже полновластным хозяином всего дела.
По предварительному сговору, в его группу входили Иван Каляев, уже бывавший в деле Алексей Покотилов, бывшие студенты Московского университета Максимилиан Швейцер, Егор Сазонов, несколько обучающихся новичков. Ну и конечно, Азеф — не то в роли партийного куратора, поскольку он входил в ЦК партии, не то в роли связного — между Петербургом и заграничным центром.
План был прост и по своей простоте вполне реален. Было известно, что Плеве живёт в здании департамента полиции, на Фонтанке, и каждую неделю ездит с докладом к царю: в Зимний дворец, в Петергоф, в Царское Село — смотря где пребывал в это время царь. Само собой выходило: убить Плеве в департаменте невозможно. Оставалась улица. Значит, надо было знать день и час его выезда, точный маршрут, внешний вид кареты и охраны. Поэтому решено было купить лошадь и пролётку; Егор Сазонов вызвался быть извозчиком, а Иван Каляев — уличным продавцом папирос. Не исключались и запасные помощники, время от времени наезжавшие из других городов.
Савинков остановился в «Северной гостинице». Богатый барин, чопорный и надменный. Выходил на улицу не иначе как в лайковых перчатках — проверить своих наблюдателей, ну, и поразмяться возле департамента полиции.
Ах, кони, кони вороные! У кучера медали на груди, ливрейный лакей на козлах и сзади — охрана: сыщики на рысаке, опять же вороном. Плеве любил шик. При этом уличном вихре в струнку вытягивались городовые, разных чинов жандармы, дворники и наводнявшие весь маршрут филёры. Плеве, видно, не забыл, как два года назад в Мариинском дворце был убит его предшественник, Сипягин; Плеве избегал замкнутых стен и предпочитал уличный несокрушимый вихрь. Мало, что студент-убийца Балмашев повешен — всякая другая «балмашь» наводнила столицу. В том числе и инородцы. Ну, он не растяпа Сипягин, он им задаст!..
— Барин, не хмурьтесь, а купите у меня «Голубку», пять копеек десяток.
Ах, молодец! Не сразу и признаешь своего. В белом фартуке, в полушубке и картузе, небритый, осунувшийся.
— Ваня, побереги себя.
Пока выбирал папиросы, успел шепнуть:
— Вечером в трактире.
Жили все порознь и встречались в людных местах, где не бросались в глаза разговоры.
