Прежде чем закрыть за собой дверь квартиры, я убедился, что желтенький ключик, который дал мне консьерж, по-прежнему лежит у меня в кармане. Затем спустился по лестнице в полутьме - выключателя не нашел. На бульваре было довольно свежо. Перед станцией обслуживания кабилец в голубой спецовке сидел на стуле и курил. Он махнул мне рукой.
- Вы один? - спросил я его.
- Приятель пошел спать. Скоро меня сменит.
- Вы работаете всю ночь?
- Всю ночь.
- Даже летом?
- Да. Мне это нетрудно. Я не люблю спать.
- Если понадобится, - сказал я, - то и я смогу подменить вас. Я теперь живу в этом квартале, и мне нечего делать.
Я сел на стул лицом к нему.
- Хотите кофейку? - предложил он.
- С удовольствием.
Он пошел в служебное помещение и вернулся с двумя чашками кофе.
- Я положил вам один кусочек сахара. Годится?
Мы сидели на стульях и маленькими глоточками пили кофе.
- Вам понравилась квартира?
- Очень.
- Я три месяца снимал ее у моего друга, пока не нашел себе другую, в одну комнату.
- И квартира была так же пуста, как сейчас?
- Ничего, кроме старых лыж в стенном шкафу.
- Они и сейчас там, - сказал я. - И у вашего друга нет никаких идей, где бы найти бывшего владельца?
- Знаете, он, наверное, умер.
И он поставил свою чашечку на тротуар, прямо у ног.
- Если б не умер, он все же как-нибудь объявился бы, - сказал я.
Кабилец улыбался, пожимая плечами. Мы немного помолчали. Он явно задумался.
- Во всяком случае, - сказал он, - этот человек, должно быть, любил зимний спорт...
Вернувшись в гостиницу, я открыл папку с записями о жизни Ингрид и вложил в нее страничку из журнала и конверт, адресованный Риго. Да, в доме три по Тильзитской улице действительно жила мадам Поль Риго. Я записал так на листочке бумаги, после того как проверил по старому справочнику. В те несколько дней, что Ингрид жила с Риго на Тильзитской улице, в Париже выпал снег, и они не выходили из квартиры. Сквозь огромные окна гостиной они смотрели на снег, засыпавший площадь и соседние улицы, укутавший город покровом тишины, нежности и сна.
Я проснулся в полдень и снова надеялся, что до вечера от Аннет будет весточка или телефонный звонок. Пошел позавтракать в кафе на ту сторону площади с фонтанами. Вернувшись, я сказал хозяину гостиницы, что до вечера буду у себя в комнате, чтобы он не забыл позвать меня, если позвонит жена.
Я распахнул обе створки окна. Сияющий летний день. Изнуряющая жара кончилась. Группа детей с учителями идет к бывшему Музею колоний. Вот они останавливаются и толпятся около продавца мороженого. Струи фонтанов сверкают искорками на солнце, и мне нетрудно перенестись из спокойного июльского полдня, где я обретаюсь сейчас, в ту далекую зиму, когда Ингрид впервые встретила Риго. Больше нет границы между временами года, между прошлым и настоящим.
