Свадебное путешествие | страница 28
Пляжная шляпа была похожа на те, которые десять лет назад носила мать Риго. Ингрид купила ее в лавочке возле казино, там, на витрине, кроме нее, ничего больше и не осталось: кто-то (может, и его мать) забыл ее в Жуан-ле-Пэне в конце сезона, как ту пустую пачку "Крейвен", которую он нашел в глубине ящика.
Консьерж шел медленно, и Риго не хотел обгонять его.
Ему вспомнилась вилла по дороге на мыс, куда несколько раз брала его с собой мать, навещая подругу американку. Они приезжали из Канн сразу после полудня. Ему тогда было лет десять - двенадцать. В гостях они проводили весь день, до самого вечера. Народу полным-полно и в гостиной, и внизу на эстакаде. Все эти люди увлекались водными лыжами, а американка была первой женщиной, катавшейся на них. Риго хорошо запомнил одного из гостей: загорелый, седой, сухой, как мумия, человек и тоже большой любитель водных лыж. Мать Риго, показывая на этого гостя, говорила: иди поздоровайся с господином Бэльби, а потом оставляла мальчика в саду, где он играл в одиночестве до самого вечера. Дурные воспоминания. Они нахлынули, когда он увидел шедшего впереди консьержа. Риго догнал его и положил руку ему на плечо. Тот, удивленный, обернулся и улыбнулся Риго:
- Вы живете у нас в отеле, если не ошибаюсь?
Что-то подталкивало Риго к этому человеку. Со вчерашнего вечера он чувствовал себя таким растерянным и так боялся, как бы с Ингрид не стряслось беды, что был готов цепляться за любой спасательный круг.
- Я - сын мадам Поль Риго.
Фраза вырвалась у него невольно, и ему стало смешно. Зачем вот так вдруг упоминать свою мать, странную мать, которая на целые дни оставляла сына одного в саду на вилле, а однажды вечером вообще забыла его там? В другой раз, когда он подыхал от голода и холода в альпийском коллеже, единственным, что она сочла нужным прислать ему, была шелковая рубашка.
- Сын мадам Риго? Правда?
Консьерж смотрел на Риго так, словно тот был принцем Уэлльским.
- Надо было сказать мне раньше.
Консьерж сразу выпрямился, стал словно выше и был так взволнован, что Риго показалось, будто он произнес магическое заклинание. Он подумал, может, он выбрал укрытием Жуан-ле-Пэн именно потому, что это место было связано с его детством. Грустным, но все же не бесприютным, среди людей, веривших в незыблемость мира или слишком легкомысленных, чтобы задумываться о будущем. И его покойная мать, растаявшая как облако, из таких же... Она бы ничего не поняла ни в войне, ни в этом нынешнем призрачном Жуан-ле-Пэне, где жили за счет черного рынка с фальшивыми документами в кармане. И вот он обратился к ней как к последней надежде на спасение.