Эта парочка навела меня на размышления о первой моей встрече с Ингрид и Риго на дороге из Сен-Рафаэля. Я задумался, почему они остановились и так запросто пригласили меня к себе. Как будто мы были знакомы всю жизнь. Тогда, после бессонной ночи в поезде, у меня мутилось в голове от усталости и мне казалось вполне естественным, что все происходит само собой: стоит поднять руку - и тут же останавливается машина, тебе помогают, ни о чем не расспрашивая. Засыпаешь как ни в чем не бывало под соснами, а когда просыпаешься, на тебя смотрят светло-голубые глаза. Под руку с Ингрид я спускался по Крепостной улице, и у меня была уверенность, что я впервые в жизни оказался под чьей-то опекой.
Но я не забыл, как хромал Риго, стараясь делать это почти незаметно, словно хотел скрыть ранение, не забыл я и слов, которые прошептала в темноте Ингрид: "Мы притворимся мертвыми". Уже тогда они оба, должно быть, чувствовали, что они почти у финиша, во всяком случае Ингрид. Быть может, мое присутствие было для них развлечением и временным успокоением. А может, я вызвал у них мимолетные воспоминания молодости. Ведь и в самом деле, тогда, на Лазурном берегу, им было столько же, сколько мне теперь. Они чувствовали себя неприкаянными. И одинокими, как сироты. Именно поэтому Ингрид хотела знать, есть ли у меня родители.
4
Сегодня вечером в комнатке гостиницы "Доддс" мне незачем заглядывать в записи. Я все помню так, словно это было вчера... Они приехали на Лазурный берег весной 1942 года. Ей было шестнадцать, а ему - двадцать один.
Они сошли не в Сен-Рафаэле, как я, а в Жуан-ле-Пэне. Приехали из Парижа, нелегально перейдя демаркационную линию. У Ингрид было удостоверение личности на имя Ингрид Теирсен, в замужестве Риго, которое делало ее на три года старше. У Риго за подкладкой курток и на дне чемодана была спрятана не одна сотня тысяч франков.
В то утро в Жуан-ле-Пэне они были единственными путешественниками. У вокзала стоял фиакр, черный фиакр, запряженный белой лошадью. Они решили взять его - у них были чемоданы. Лошадь шла шагом, они ехали безлюдной сосновой аллеей. Голова кучера все время кренилась вправо. Со спины можно было подумать, что он уснул. На повороте дороги к мысу показалось море. Фиакр двинулся вниз по склону. Кучер щелкнул кнутом, и лошадь пошла рысью. Вскоре фиакр остановился, но не сразу, а какими-то рывками, перед огромным белым отелем "Провансаль".
- Нужно сказать им, что у нас с тобой свадебное путешествие, - сказал Риго.
