Берегиня знала, что он сделал именно так, даже не глядя на Верта. Он всегда прятал голову между лап, если Синь принималась кричать.
Выход был только один: немедленно покинуть поле боя.
Берегиня так и сделала. Вслед за Вертом она выскочила из кухни, вбежала в свою комнату и захлопнула дверь.
Сердце Синь неистово билось, словно кузнечный молот. Что здесь произошло? Гумбо сгорел, под ногами лужи, а её любимая миска, память о маме, валяется на полу, расколотая надвое.
Как же Берегиня умудрилась устроить в кухне полный разгром за такое короткое время? Тридцать минут. Полчаса. Это совсем недолго. Но, как оказалось, достаточно для того, чтобы сжечь гумбо и разбить заветную деревянную миску.
Синь сняла соус ру с конфорки и погасила газ. Не заглядывая вовнутрь, она поняла: ру превратился в сплошную чёрную массу. От кастрюли шёл ужасный горелый запах. Синь поплотнее прикрыла крышку. Наклонившись, она подобрала с пола расколотую миску. Черепки были вымазаны чем-то жирным. Синь понюхала их – они пахли беконом.
Почему беконом? Она сложила черепки на стол и в недоумении уставилась на них. Бекон…
Зачем Берегине понадобился бекон? Странно… И тут она вспомнила про огромный алюминиевый бак. Синь заглянула в него. Там была вода. Только вода – и ни одного краба. Так вот оно что! Значит, Берегиня отпустила крабов на волю с помощью бекона и деревянной миски.
Синь бессильно опустилась в кресло. Её неподвижный взгляд упёрся в закрытую дверь Берегининой комнаты. В кухне стоял густой запах пригоревшего ру.
Берегиня, Берегиня… Что это на неё нашло?
Сердце у Синь заколотилось так быстро, что она начала задыхаться.
Что же она наделала? Как она могла оставить Берегиню одну дома? Маленькую девочку, которой едва исполнилось десять, которая до сих пор верит в эльфов, фей и ангелов и что её мать – русалка. Синь не разубеждала её. К чему? Для ребёнка это нормально – верить в чудеса.
«Но при чём тут крабы? Какая связь между крабами и чудесами?» – недоумевала Синь. С плиты донеслось тихое шипение. Капля пригоревшего ру медленно сползла по стенке кастрюли и упала на горячую конфорку. Казалось, сожжённый соус тоже удивлялся странному поведению Берегини.
Тёмной-тёмной ночью, сидя в лодке, Берегиня легонько дотронулась до кармана джинсов. Сквозь ткань кончики пальцев чувствовали контуры резной деревянной статуэтки Йемайи.
Месье Бошан называл её «владычицей, великой матерью морей».
Йемайя – великая матерь.
Повелительница морского народа.
