— Я полный профан в юридической практике. Никогда не имела дела с судом, полицией, милицией и тем более с ОГПУ.
— Вот как?
Николай Петрович наклонил голову и поверх стекол пенсне пристально поглядел на нее, рывком придвинул к себе папку, перелистал ее, а когда нашел нужную страницу, тоном осуждения произнес:
— Позволю себе не согласиться с вами, гражданка Пухова. В девятьсот одиннадцатом году во время учебы на Бестужевских курсах жандармы обнаружили у вас нелегальную литературу. Вам грозили серьезные неприятности…
— Откуда вам все это известно? — изумилась Софья.
Сазонов опять внимательно взглянул на нее и, не отвечая, строго сказал:
— Подобные факты выгодно характеризуют ваше прошлое, говорят о ваших убеждениях, не имеющих ничего общего с кулацкой мелкобуржуазной философией. Зачем было все это скрывать?
— Скрывать? С какой стати, спрашивается, я стала бы выставлять себя революционеркой, заведомо зная, что никогда ею не была?
За стеклами пенсне засветились веселые огоньки. Сазонов откинулся на спинку стула и постучал по столу подушечками пальцев.
— Занятный вы человек… мм… гражданка Пухова. Если это не маневр опытного конспиратора, то уж наверняка проявление непосредственности.
— Я, гражданин Сазонов, затурканная жизнью и бытом русская баба. С той поры как вышла замуж, только и делала, что боролась за этого проклятого Пухова, который, в общем-то, никогда меня, наверное, и не любил. Ничего не видела… никогда не знала другого мужчины… А он оказался подлецом, хотел меня убить, да не дали… — Софья еле сдержала готовые брызнуть слезы.
Сазонов поспешил прервать ее:
— Мы все это знаем. Личность вашего супруга нам более или менее ясна, вот и ваша проясняется. Прежде чем принять решение, я обязан известить вас о том, что от нас вам некуда идти.
— Не понимаю.
— Ваш дом вместе с надворными постройками, скотом и самим хозяином сгорел.
— Я это знаю, — Софья заплакала. — Скажите, что с детьми? Где Женя? Что с Романом? Жива ли Глаша, Нина? Мне кажется… вам все о них известно.
— В какой-то степени вы правы. Но… — собеседник развел руками, — не о всех в одинаковой степени.
— Скажите о главном. Они все живы?
— Уверенно отвечаю — живы.
— Им что-то грозит?
— К сожалению, Роман на плохом пути.
— Я так и знала! Скажите, и Женя с ним?
— Пока да.
Софья почувствовала, что у нее темнеет в глазах, но пересилила дурноту.
Сазонов позвонил, в дверь заглянул молодой человек из приемной.
— Андрея ко мне. — И снова к Софье: — Кстати, вам известно, кто вас спас в риге?..
