«Ну, входи же, входи!» — мысленно умолял ее Борис. И будто внушил Жене свою волю. Забеспокоившись и бросив торопливый взгляд влево и вправо, она нерешительно двинулась к входу. Вслед за ней заспешил и Борис. К счастью, в зале оказался единственный свободный стол. Женя направилась к нему.
— Гражданка! У нас раздеваются, — откуда-то издали раздался мужской голос.
Женя остановилась, испуганно обернулась на голос и опять заколебалась. Но голод, видимо, победил.
К гардеробу Борис и Женя подошли вместе и одежду свою протянули одновременно. Не сговариваясь, улыбнулись.
— Вы первой вошли, — сказал глухим, срывающимся голосом Борис.
— Ох, какой вы вежливый!..
Голос девушки показался резким, саркастическим.
— А это плохо?
— Просто я не верю шибко вежливым.
— И правильно делаете.
Женя зябко поежилась, фыркнула в ответ, но промолчала, явно не зная, как ответить.
Так же почти одновременно уселись за единственный свободный стол.
— Вы что это за мной? — девушка взглянула на Бориса исподлобья. — В кавалеры набиваетесь?
— Ага, — ответ прозвучал серьезно и решительно.
— Скажите лучше, нет другого свободного стола.
— А вот и не поэтому. Получку хочу прокутить. Имею я на это право?
— Гляди-ка!.. Это что же… в столовой кутеж? — глаза Жени сузились с подозрением. — Ты что… лягавый?
— Нет… А кто это… ваш лягавый?
Искреннее недоумение Бориса развеселило Женю. Она рассмеялась и не заметила, что заставила обернуться обедающих за соседними столами.
— Так уж и не знаешь?
— Почему же… На Урале на охоту ходили с приятелем. Лягавую брали с собой. Собака была что надо!
— Во-во! Как раз рыскать по следу лягавые и приучены. — Она бесцеремонно осмотрела Бориса. — Ишь ты, на охоту… с лягавой. Ты барон?
— А разве это не заметно с первого взгляда?
— Интересно!.. И тройка имеется?
— Нет, пара. Вот она. — И он показал свои крепкие ладони-лопаты.
Руки Бориса произвели впечатление.
— Лихой парень! Кто ж ты все-таки?
— А рабочий на заводе — ниже вашего барона?
Лицо у Жени вытянулось. Огромные глаза ее стали еще больше. Выражение их быстро менялось. Да и вообще настроение у нее то взмывало до истерического хохота, то вдруг резко падало, и она становилась подозрительной. Ясно было, что девушка доведена до крайней степени нервного напряжения.
«Несладко же тебе живется!» — с болью отозвалось в душе Бориса. И, пожалуй, только сейчас он вдруг увидел ее всю: ее наигранная развязность выдавала почти полную беспомощность, она до сих пор сжимала в ладони найденные в кармане монетки — на них-то, видимо, и хотела чего-то поесть. Платьице не очень свежее, было то самое, что видел Борис в первый свой день в Москве. Но даже за этот срок она заметно выросла из него, особенно тесно было хорошо развитой груди. Перехватив взгляд Бориса, Женя неловко ссутулилась. Движение было непроизвольным, застенчиво-девичьим. Щеки ее вспыхнули, когда она по глазам Бориса угадала, что ее движение не сталось незамеченным.
