Последних выбравшихся из бани встретили приветственными криками и штрафными бокалами. Пиво было свежее, бочковое, а не бутылочное. Водку вытащили из холодильника. На стол вывалили воблу. Штайнбах, закутанный в простыню, ухватил самую здоровую за хвост и стал бить о край стола.
Федоровский, пригладив жидкие волосы, решительно поднялся. Граненый стакан водки казался крохотным в его огромном кулаке:
- Предлагаю выпить за нерушимое единство народов Советского Союза и Германской Демократической Республики!
- До дна! - подхватили по-русски немцы. Первые уроки пития по-русски они получили, когда учились в Высшей школе КГБ в Москве.
Дисциплина в Высшей школе КГБ была суровой даже для иностранцев, но в выходной день выпить не возбранялось. Напротив, преподаватели желали знать, кто сколько в состоянии выпить и при этом не потерять контроль над собой. У разведчика должны хорошо работать голова, язык и печень, говорили преподаватели.
- Добрая закуска, - с полным ртом пробормотал Маслов. - Совсем как в Берлине.
Он очищал свою тарелку с завидной скоростью.
- Да, со снабжением у немцев неплохо, - согласился кто-то из москвичей.
- Как сейчас с едой в Москве? - сочувственно спросил кто-то из немцев.
- Отлично, все есть, временные трудности позади, - уверенно ответил Маслов и строго оглядел окружающих. - Партия заботится о народе. Товарищ Брежнев здорово двинул дело вперед. Он энергичный и знающий руководитель ленинского типа.
- Предлагаю тост за товарища Брежнева, вождя советских коммунистов и настоящего друга нашей страны! - вскочил немецкий майор.
Он лихо осушил стакан и рухнул на стул. Глаза его остекленели. Несколько мгновений он сидел, не шевелясь, потом вернулся к жизни и полез за закуской, неуверенно тыкая вилкой в тарелку с ветчиной.
Потом пили за политбюро, за КГБ СССР, за МГБ ГДР, за чекистское братство. Последние тосты смогли поддержать уже не все. Двоих молодых немцев нежно переложили в мягкие кресла, пылившиеся в углу, и они заснули.
Наравне с русскими пили Штайнбах и смуглый, чернявый капитан Хоффман. Штайнбах расспрашивал москвичей о театральных премьерах и вспоминал самодеятельный театр в лагере для военнопленных. Хоффман, поминутно вытирая пот со лба, вдруг заявил, что будет играть на гитаре. Это случалось с ним только в большом подпитии.
Маслов изъявил желание достать гитару.
- Целлер! - окликнул он лейтенанта, который кружку за кружкой глотал пиво, а водку не пил. - Ты почему опять не выпил за здоровье немецких товарищей? Ты же сам немец, должен радоваться, что своих видишь.
