Очень медленно и глядя Вилли прямо в глаза, она стащила с себя трусы и выпрямилась. Темный густой треугольник бесстыдно выделился на белом теле. У него пересохло во рту.
- На колени! - скомандовал Вилли. Как странно, подумал Вилли, он точно знал, что ему надо говорить и как себя вести. Рукоятка хлыста удобно лежала у него в руке. Он всегда хотел испытать это сладостное чувство полной власти над женщиной.
Она беспрекословно опустилась на пол, ее большие груди соблазнительно колыхались при каждом движении. Она подползла к Вилли и обняла его колени.
- Я - твоя раба, - прошептала она. - Делай со мной все, что хочешь.
- Ты дрянь, - внятно и громко сказал Вилли. - Ты жалкое ничтожество, недостойное целовать мне ноги.
- Прости меня, прости меня за все, - жарко шептала проститутка. - Я одна во всем виновата. Ты щедрый и великодушный! Я заставила тебя страдать, но я молю о прощении.
Перед тем как подняться с проституткой в ее комнату с большим зеркалом и двуспальной кроватью, Вилли выпил внизу, у буфетной стойки два двойных коньяка. Сейчас жаркая волна ударила ему в голову. Эта дрянь бросила его!
Жена издевалась над ним все шесть лет, что они были в браке. Ей не нравились его манеры, его неумение вести себя в высшем обществе. Она бросала на него испепеляющие взгляды, когда он осмеливался открыть рот, А что такого ужасногаон говорил? У них в деревне все так говорили. Даже его высокое назначение ничего не изменило в их отношениях. Она считала, что он просто превратился в полицейского.
- Неужели ты не мог заняться адвокатской практикой? Мы хотя бы жили сейчас в приличном доме. И мне не было бы стыдно за тебя перед друзьями моих родителей, - шипела она. - Бедная мама, она предупреждала меня, что ни в коем случае нельзя выходить за тебя замуж.
После каждого такого спора она неделю не пускала Вилли в свою спальню. После ужина уходила к себе и демонстративно запиралась на ключ. Поначалу Вилли пытался убедить ее открыть дверь, жалко переговаривался с ней через замочную скважину, умолял впустить. Она никогда не меняла гнев на милость. После этого он назло ей напивался в гостиной. Несколько раз утром она заставала его спящим прямо в кресле. Он просыпался от ее презрительного взгляда.
Тварь! Сука! Вилли вновь охватил гнев, и впервые в жизни он мог его не скрывать.
- Ты заплатишь мне за все, - твердо сказал он. Его рука дернулась, и хлыст в первый раз опустился на спину проститутки. Она закричала:
