Но, пробегая мимо традиционных полотен Вяземской, неожиданно притихли и притормозили, словно их кто-то окликнул. И все, как по команде, повернулись к этим весенним российским пейзажикам. Опустили камеры, забыв о своих профессиональных обязанностях, и просто смотрели, смотрели... И лица у них умиротворенно разглаживались.
А Алексей сразу же, еще от входа, угадал:.
— Я знаю, твои — вон там.
— А ведь верно! Почему ты решил?
— Почему? — он задумался. — Сам не знаю. Показалось, что оттуда... пахнет розовым зефиром.
— Но там нет никакого зефира. Одна природа.
— Все равно пахнет.
— Подойдем поближе?
— Да к ним не пробьешься, успехом пользуются. А ты боялась...
— Я и сейчас побаиваюсь.
С забавной решительностью мальчишки-защитника он взял Алену за руку и повел к ее же собственным произведениям:
— А ты не бойся! Я с тобой!
Приблизились. Выбрали местечко, откуда картины не заслонялись ничьими спинами.
И вдруг его, точно магнитом, притянуло к одному из холстов. Непроизвольно он так сжал запястье художницы, что тонкие косточки едва не хрустнули.
— Больно же! — Она выдернула руку.
Но Алексей, против обыкновения, даже не извинился.
— Ты где могла такое подсмотреть?! — воскликнул он даже как будто слегка обиженно, точно застал ее за подглядыванием в замочную скважину в момент какого-то особо интимного процесса. И надолго замолчал, как будто загипнотизированный. Стоял, широко расставив ноги и мерно покачиваясь взад—вперед. Ни дать ни взять медитация!
Алена осторожно глянула из-за его плеча, до которого едва доставала ее белокурая макушка. Интересно же увидеть собственные творения как бы со стороны, чужими глазами!
Что там такого, на этом небольшом квадратном холсте, обрамленном скромным деревянным багетом?
Вроде бы обычный подмосковный пейзаж. Весна. Свежая, едва пробившаяся трава. Только-только лопнувшие почки, нежные листики еще не набрали силу и глядят на мир с младенческим любопытством.
На дальнем плане, у самого горизонта, отлогий берег озера и чуть-чуть видна кромка воды, ярко—бирюзовой и словно радующейся тому, что опостылевший лед стаял и теперь ничто не отгораживает ее от солнца.и неба.
И туда, к воде, переваливаясь, шагает толстая важная утка с выводком неуклюжих утят.
Вот и все. Никаких украдкой подсмотренных сокровенных подробностей.
...— Где Алеша? Алексей куда девался?
Персонал детского дома сбился с ног. Шутка ли: бесследно пропал пятилетний малыш!
Бледный Никита Степанович метался и рычал, как разъяренный белый медведь:
