Лучше не ждать. Лучше — сразу.
— Алеша! — позвала она. — Иди сюда!
Дверь распахнулась, и он шагнул на мраморный пол, деликатно отворачиваясь. Но зеркала были не только на потолке, они были повсюду.
— Тебе нужно что-то еще? — Не то голос его звучал хрипло, не то тут акустика такая.
«Мне нужен ты!» — мысленно отозвалась она. Вслух же сказала иное:
— Тону! Спаси меня!
И с головой погрузилась в ворох радужных пузырьков.
Эти руки... эти сильные ласковые руки. Они спасают ее уже вторично. На этот раз — от одиночества, от тоски, от будничной обыденности, от случайных романов, лишенных любви... И от всех прошлых и будущих неудач...
...«Я сейчас как акушер, — смятенно думал Алексей. — Принимаю роды богини из пены... Недаром я всегда так любил воду, теперь извлекаю из воды драгоценнейшее из всех сокровищ мира...»
...Так и не разобрал постель, пока Алена купалась. Не хотел ни на что намекать и ничего навязывать. А вдруг она пожелает одеться и уйти восвояси?
Теперь он осторожно положил ее, мокрую, нагую, горячую, прямо на атласное покрывало.
Стал осторожно, почти не дыша, ладонью снимать с ее тела оставшиеся сугробики тающих и с тихим шуршанием лопающихся мыльных пузырьков. Из впадинки у основания шеи, с нежной ложбинки на груди, со слегка выпуклого животика, с округлых гладких бедер...
Он даже не прикасался к ней, но Алена чувствовала исходящий от него жар. Вот его палец случайно и почти неощутимо задел ее темно-розовый сосок, и она еле сдержалась, чтобы не застонать...
Наслаждение было столь сильным, что казалось — дальше ничего уже не может происходить. Во всяком случае, она за всю свою жизнь большего наслаждения не испытывала.
Но ведь главное было еще впереди...
Последний, крошечный клочок пены, который уже почти испарился на круглой мочке ее проколотого ушка, он слизнул языком.
И тогда Алена положила руку ему на стриженый затылок и притянула его лицо к своему.
Она ждала жадного, глубокого поцелуя, но Алеша только поласкал губами ее маленький подбородок, словно нарочно все еще оттягивая момент окончательной близости.
Он был первым в ее жизни мужчиной, который не торопился заполучить от нее все сразу, а думал о том, как продлить ей удовольствие.
Его рубашка насквозь промокла, пока он нес свою белокурую богиню из ванны, и казалось, что ткань сейчас зашипит, как от касания раскаленного утюга, такой жар воспламенял обоих влюбленных...
— Разденься, — попросила она.
Но и расстегивая одежду, он не переставал ласкать свою возлюбленную. То, будто нечаянно, коснется лбом ее пупка, то вдруг наклонится и поцелует мизинчик на ноге...
