– Ну, что, рванули? – я посмотрел на стража.
– Рванули.
И мы побежали. Преодолев примерно половину расстояния, отделявшего нас от спасительных холмов, я скорее загривком почувствовал, чем увидел погоню. И правда: через секунду вокруг нас засвистели пули, вздымая куски дерна. Ну все, приплыли! Какими бы отвратительными стрелками ни были черные, как бы мы ни петляли, нас все равно срежут, чисто, как в тире, до того момента, как мы пересечем пустырь. Внезапно сзади раздался нарастающий шум, вскоре превратившийся в рев двигателя и истошный визг тормозов, после чего пули гулко забарабанили по металлу.
– Эй, беженцы! Давай сюда! – из пассажирской дверцы потрепанного «уазика» выглядывала лохматая голова в яркой бандане. – Такси до Дубровки заказывали?
Это было спасение. Это был Аскет.
Едва мы успели нырнуть в заранее распахнутую заднюю дверь, как бард утопил педаль акселератора до упора, и машина с пробуксовкой сорвалась с места. Заднего сиденья не было, так что мы с Дымом мотылялись по всему багажному отсеку, как шарики в детской погремушке. Наконец, я сориентировался и ухватился за ручку над дверью. Зафиксировавшись, я огляделся. Заднюю дверь занавешивало черное полотнище, на котором была изображена огненно-красная, стилизованная буква «А» в круге. К приборной панели был прикручен какой-то ржавый ящик, резко контрастирующий с жидкокристаллическим дисплеем, утопленным в нем. Время от времени на дисплее появлялись красные точки, от которых по серому фону расходились концентрические круги. Когда точка оказывалась ровно посередине, наш водитель, отчаянно матерясь и лихо выкручивая руль, менял направление движения. Тут я обратил внимание, что, несмотря на интенсивную стрельбу, в брезентовом тенте нет ни одного отверстия.
– Да, если Черные все делают так же, как и стреляют, мы можем спать спокойно… – протянул я. В ответ Аскет проорал, оглянувшись назад и пытаясь перекричать рев двигателя:
– Да нормально они стреляют, просто у меня по всей машине «ожерелья» рассованы!
Я в недоумении замолчал. Ожерелья? Какое отношение они имеют к стрельбе-то? Зато Дым проявил живейший интерес:
– Это ж сколько тогда твоя тачка по деньгам затянет?
– Много, чувак, много. Мне еще и детектор, – с этими словами он щелкнул по ржавому ящику, – такие люди до ума доводили – ух! Мощнейшая штуковина!
Заметив мое выражение лица, Дым поспешил объяснить:
– «Ожерелье» – это артефакт такой, дорогой – жуть! Он пули отводит!
