«В какую дату?.. О, Кедров это очень хорошо помнит. Он был здесь в последний раз… И Кедров быстро отстукал на машинке: 8 февраля 1950 года.
— С тех пор, — отозвался незнакомец, — прошло шесть лет, два месяца, три дня, восемь часов, пять минут, шесть секунд или пятьдесят четыре тысячи сто шесть часов, пять минут, шесть секунд, или три миллиона двести сорок шесть тысяч триста девяносто минут, или сто девяносто четыре миллиона семьсот восемьдесят три тысячи четыреста секунд…
Кедров рассмеялся.
— Черт возьми, да вы же феноменальный математик, если не валяете дурака!..
Незнакомец ничего не ответил, и в комнате наступило молчание. В этот момент Кедров вдруг представил себе всю нелепость происходящего: он, живой человек, естественно и непосредственно выражает свои чувства, а в словах его собеседника нет ничего похожего на улыбку. Он ведет себя как истукан.
— Как долго мы будем играть в прятки, — вырвалось вдруг у Кедрова, — не пора ли разоблачить инкогнито?
— Извините меня, — тотчас ответил незнакомец. — Я слышу плохо, прошу вас, напечатайте ваш вопрос — перед вами клавиатура.
Кедров оторопел. Он подумал, что игра слишком затягивается. Что значит эта заученная фраза, которую он слышит уже не в первый раз?
Твердо решив еще потерпеть, Кедров склонился над клавиатурой. Он выстукивал слова, полагая, что их «вежливая» резкость выведет из себя его невозмутимого собеседника.
— Вы удивительно спокойны и однообразны до назойливости, — складывалась фраза, — но мне уже немного наскучили ваши шутки. Кстати, когда вы поселились в этом доме?
— Год, один месяц, два дня, три часа, четыре минуты, пять секунд или тринадцать месяцев…
Незнакомец говорил долго и нудно, переводя одни числа в другие и не обращая внимания на бурную реакцию своего слушателя. Кедров хохотал, от души забавляясь автоматической педантичностью неизвестного.
— Ну, это уж слишком утомительно, — наконец произнес он, когда все возможные величины были исчерпаны. — Если все на свете вы делаете с такой точностью, то я не завидую вашим близким.
Колкость не достигла цели. Незнакомец по-прежнему оставался невозмутимым и никак не реагировал на слова.
Кедров все еще сдерживал себя. Не принимать же всерьез весь этот «розыгрыш», чего доброго останешься в дураках.
— Итак, ваша комната за библиотекой, если вы не врете…
И вдруг Кедрова осенило:
— Ага! Очевидно, вы с каким-нибудь аппаратом? Автомат? — воскликнул он, повеселев. — Сейчас мы с вами встретимся, и вы меня познакомите с вашим «математиком».
