— Ты ранена?
— Я в порядке, — улыбнулась Зена, отрывая барда от осмотра.
Воительница заметила дротик, торчащий из крупа кобылы. Сафо заметила озабоченный взгляд воительницы и посмотрела в том же направлении. Габриель взглянула туда же.
Зена похлопала лошадь по крупу, чтобы отвлечь внимание, и вытащила дротик. Кобыла дернула шкурой, но в общем стояла спокойно. Зена осмотрела дротик и показала его Сафо. К древку был привязан клочок пергамента.
Воительница осторожно развернула его и нахмурясь прочла, а потом протянула поэтессе.
«Ты моя. Если ты не будешь моей — ты не будешь ничьей», — вот и вся короткая записка.
Сафо отдала её воительнице и потёрла лоб.
— Что будем делать? — спросила она.
— Я найду того, кто написал это! — пообещала Зена, и её глаза вспыхнули лазурным огнём. — Только две вещи могут по-настоящему вывести меня из себя!
Зена, стараясь утихомирить свой гнев, скомкала записку. Сафо заметила, как взгляд воительницы снова стал холодным как лёд.
— Никто, ни единый человек не смеет тронуть Габриель! — прошипела Зена и тяжелыми шагами отошла, чтобы забрать Арго.
Сафо сглотнула и обернулась к сказительнице.
— А какая вторая «вещь»? — поэтесса почти боялась спрашивать это.
— Не трогайте её лошадь, — ответила Габриель и последовала за Зеной.
Хотя они всего лишь звук,
Слова, что скажу я, бессмертны
Сафо, примерно 625 г. до н. э.
«Защищенные покровом ночи и согретые жаром костра…»
Отблески костра танцевали на изящных чертах лица поэтессы, такие же языки пламени мерцали и в её серебристых глазах. Сафо, слушала певицу с вежливой внимательностью, но от Габриель, слушавшей и наблюдавшей не менее внимательно, не укрылось то, что стихи Каллиопы были далеки от учения Десятой Музы.
Габриель, будучи бардом, а не поэтессой, не имела никакого представления о том, как сделать так, чтобы стихи тронули чью-то душу, но она знала, как ткутся истории. Искусством был не сам рассказ, а его плетение. Наверное, это было справедливо и для поэзии. Габриель улыбнулась и прислонилась спиной к поваленному стволу дерева, который она так удачно провозгласила своей и Зены собственностью.
В надежде, что Зена возвращается, Габриель обежала взглядом весь лагерь. Ее взору открылся вечерний привал — небольшие костры под защитой деревьев образовывали круг. У них все еще сидели отдельные члены труппы, но большинство уже собралось в центре лагеря послушать Сафо. Скорее всего, это была обычная картина — Сафо тратила своё время и делилась талантом с труппой, а та — жадно впитывала новые знания.
