– Как это похоже на нашего милого государя! – с восторгом проговорила Анна Николаевна.
– Да, рыцарь, как всегда! – подтвердил ее муж.
– Верным себе он остался и дальше, – продолжал Сазонов.
– Но где сейчас государь? Что с ним? Ведь еще на этих днях он был в Вильне, в двух шагах оттуда, куда вторглись французы, – встревожилась Троянова.
– Да, – подтвердил Сазонов, – в то время, когда Наполеон приказал войскам перейти русскую границу, наш император действительно был в Вильне. Узнав о переправе французов, по силе и численности более чем вдвое превышающих наши войска, государь отдал приказ по армии, который заканчивался так: «Не нужно мне напоминать вождям, полководцам и войскам нашим об их долге и храбрости. В них издревле течет громкая победами кровь славян. Воины! Вы защищаете веру, отечество и свободу! Я с вами. На зачинающего Бог!» – торжественно закончил рассказчик.
– Да, он весь тут, наш чудный, умный государь! – со слезами в голосе снова проговорила Анна Николаевна.
– Милый, золотой государь! – с искрящимися глазами и пылающими щеками восторженно воскликнула Женя.
Сережа, растроганный, щурил свои черные глаза, словно желая задержать этим движением просящиеся наружу слезы умиления.
Китти сидела с теплящимся влажным взором.
Николай Михайлович, все время не сводивший глаз с говорившего, при заключительных словах низко опустил голову. Теперь был виден только его большой выпуклый лоб; сильно подергивавшиеся мускулы лица выдавали глубокое внутреннее волнение молодого учителя.
Юрий Муратов при первых же словах печального известия казался всецело охваченным им. Безмолвно, не роняя ни звука, он слушал рассказ Сазонова. Большие карие глаза разгорелись; порой он переводил взгляд на Китти, и тогда его взгляд светился еще ярче.
Растроганный, затих и сам рассказчик. Наступила минута глубокого взволнованного молчания.
– Бог милостив! – первым нарушил его хозяин. – Не так это страшно. Пусть полчища Наполеона вдвое, втрое превосходят наши, но у них нет того святого великого двигателя, что есть в душе у нас, что удесятерит и наши телесные силы. Что общего у Наполеона с его пестрой сбродной шайкой? Что, кроме корысти, жажды славы и наживы, движет на нас эту темную тучу? Что окрыляет их души? Что светит им изнутри? Нет, не перебить им своими штыками и ядрами того могучего, святого чувства, которое вспыхнет в каждой русской груди, зажжет каждое русское сердце, – даже ценой жизни отстоять малейшую пядь родной земли, орошенную кровью наших предков; кровь эта с полной мощью заговорит и в нас, поднимет каждого русского на защиту своей святой веры, дорого́й родины и светлого царя!
