Он провел меня вдоль стены дома. Под окном стоял похожий на японский пестрый, с виду довольно неустойчивый шезлонг.
— Ваза, — показал Лео.
Я наклонился и приподнял два мешка, которыми был прикрыт предмет. Увидев его, я сразу же понял причину пессимизма Лео: здоровенная каменная штуковина, фута два с половиной в высоту и диаметром в два фута, разукрашенная амурами и ананасами. С землей ваза должна была весить центнера полтора, не меньше. Не удивительно, что она убила Свина, — странно только, что она не раздавила его в лепешку. Я сказал об этом Лео.
— Раздавила — мокрого пятна не оставила бы, мой мальчик, но она задела его самым краешком. Как раз по голове, понимаешь, сквозь шляпу. А это шезлонг, но тут ты ничего не увидишь.
Он сбросил еще один мешок, и мы увидели смятый каркас и порванное полотно. Лео беспомощно пожал плечами.
Я отошел чуть дальше по газону и посмотрел на карниз. Он был длинный, с лепным орнаментом, украшающим обычно фасады георгианских домов и страшно похожим на кремовые завитушки на торте. За карнизом в конусообразной крыше были прорублены небольшие окна третьего этажа.
На карнизе виднелось еще семь ваз, расставленных на равных расстояниях друг от друга, кроме одного, о многом говорящего промежутка. С виду они не представляли никакой опасности, похоже, что стояли там с незапамятных времен.
Мы вернулись к дому.
— Я не понимаю еще одного, — заметил я. — Убийца шел как-никак на огромный риск. Прямо-таки авантюрное предприятие.
Лео поглядел на меня, словно пытаясь понять, что за чушь я несу. Я продолжал, стараясь выражаться как можно яснее.
— Я вот что имею в виду. Гаррис мог ведь быть не один? Что, если бы кто-то подошел к нему поговорить?
Человек, столкнувший вазу с карниза, не мог быть полностью уверен, что попадет именно в Гарриса, разве что вылез бы на карниз и глянул вниз, а это уж чистое безумие.
Лео покраснел, как пион.
— Гаррис был один, — сказал он. — Он сидел там еще до того, как мы пришли перед полуднем. Никому и в голову не пришло бы подсесть к нему. Сидит и пусть сидит. Он на нас не обращал внимания, и нам его компания была ни к чему, так что мы сразу вошли в дом. Я играл в карты в салоне, вон за тем окном, когда эта чертова штука свалилась ему на голову. Можешь считать, что я вел себя по-детски, но так оно все и было, — проговорил он несколько сконфуженно. — Уж очень противен был этот мерзавец.
Я присвистнул. Мрак начинал рассеиваться.
— Кого вы имеете в виду, говоря «мы»?
