Петр от денег отказался.
— Ты что? У меня есть! — возмутился он. — Куплю все, как сказал.
Зоммер ушел, но деньги все же сунул.
Старшина Шестунин вошел в казарму и начал проверять порядок: как заправлены койки, все ли в тумбочках аккуратно сложено… Вскоре раздался его басовитый, властный голос:
— Сутина ко мне!
Старшина вышел в проход между рядами коек. Увидав Сутина за игрой в шашки, потряс куском ржаного хлеба. И снова по казарме раскатился грозный голос Шестунина:
— Почему у тебя опять краюха под подушкой? Тебе что!.. Тебя не кормят?.. Я не предупреждал?!
Сутин встал. Катая между пальцами черную пешку, подошел к Шестунину.
— Я… — начал он оправдываться.
— «Я, я»! — оборвал его Шестунин. — Сколько можно! Лишаю тебя увольнения! — И крикнул всем: — Увольняемые, строиться на плац!
Все направились во двор. Сутин — тоже. Он семенил на коротких ногах за старшиной и говорил:
— Не наедаюсь я. Сами знаете… Может, я больной чем. Наемся, и тут же снова… Отпустите.
— Не могу, — спокойно бросил старшина Сутину. — Иди доедай свою ковригу.
Строились весело. Причиной веселья был Сутин.
Когда Шестунин подошел к правофланговому, долговязому бойцу Закобуне, в ворота въехала грузовая машина с комсоставом батальона — на выходной день вернулись из лагеря, где стоял полк. Возле гаража, перед воротами, машина остановилась. Комбат майор Похлебкин, выйдя из кабины, напомнил командирам, чтобы в понедельник в пять утра быть без опоздания здесь, и неторопливо направился к выстроившимся красноармейцам своей роты, которая несла службу по охране имущества части и поэтому в лагерь не выезжала.
Узнав комбата, Шестунин прекратил осмотр. Крикнул бесстрастно и громко:
— Смир-р-рна! Равнение напр-ра-аво-о! — И побежал навстречу комбату — не так чтобы шибко, но вид делал, что бежит.
Строй замер.
В трех метрах от майора Шестунин остановился. Доложил. Тот выслушал; подойдя к строю, поздоровался и сказал:
— Значит, в город собрались? Так, так… — Глаза Похлебкина пробежали по шеренге, прощупывая строй. — А ну, проверим, как вы собрались в этот самый город.
Майор остановился против Закобуни.
Низенький, худенький, поджарый, в ярко начищенных хромовых сапогах, в узких, обтягивающих тонкие икры галифе, весь туго стянутый ремнями, он показался Чеботареву в сравнении с сухим и долговязым Закобуней игрушечным человечком, и Петру вдруг подумалось, что вот этот невзрачный майор имеет над всеми здесь такую большую власть, а лиши его звания, и будет он такой же, как все они, и даже слабее.
