Сенька тоже боится Рыжую и поэтому беспрекословно выполняет ее требование, хотя этого ему совсем не хочется.
Галька берет в руки стакан с вином. Берет в руки свой стакан и Сенька… Берут все. Митька кричит: «Рыжая, чокаться будем, а кричать «горько» не будем! Это пережиток помещичье-буржуазный! Помнишь, говорила Цапля — литераторша?» Митьке от Гальки мальчишкой попадало больше всех, но он все равно не шел с ней на мировую. Петру хочется урезонить Митьку: «Не выгибайся!», и он пробует, но… нет голоса. А все уже стоят и тянут друг к другу граненые стаканы. Петр хочет поднять свой, но стакан прирос к столу. Бегут мучительные секунды. Рыжая, сведя густые белесые брови, вперила в Петра глаза. Чокаются. Петр слышит не перестук, а тревожный, набатный звон стаканов. Надо и ему чокаться, но рука не может оторвать стакан… И вдруг донышко отстает, и бордово-красная жижа льется на стол, обтекая тарелки с закусками…
Возле пристани под горой тревожно гудел буксир. Чеботарев проснулся. В открытом окне на чистом светлом небе играли зоревые сполохи, сгоняя одинокую звезду. Тревожно зуммерил ротный телефон. Дежурный, видно, спал в штабной комнате. По кафельному полу часто-часто звенели подковы сапог дневального — он бежал к телефону. Чеботарев закрыл глаза, повернулся на другой бок и, спрятав под простыню голову, тут же уснул. Но сон его был краток: по казарме во всю мощь покатился срывающийся голос дежурного по роте старшего сержанта Растопчина:
— Ро-о-ота, па-а-адъ-е-е-ем! Боева-а-ая трево-о-ога!..
И с Чеботарева, как ураганом, сорвало простыню.
Спрыгнув с койки, он машинально натянул брюки, гимнастерку, сунул в сапоги ноги. К пирамиде с оружием прибежал первым. Схватил свой ручной пулемет. В сутолоке отыскивал Карпова, который был у него вторым номером. Увидел его у вешалки, когда хватал скатку. С кислым, заспанным лицом Карпов осовело водил глазами.
— Ты что?! — набросился на него Чеботарев.
— Что? Ничего! — огрызнулся Карпов. — Скатку свою не найду никак. Кто-то, видно, заместо своей взял.
— Не разевай рот! — крикнул Чеботарев и побежал на плац.
Старшина Шестунин согласно боевому расчету, сообщаемому ежедневно на вечерней поверке, уже строил роту.
Чеботарев стал в строй. Почти следом, оттолкнув Закобуню, втиснулся рядом и Карпов.
— Нашел шинель, значит, — усмехнулся Петр.
— Нашел, — ответил тот нехотя. — На пол свалили. За вешалкой, не заметил в такой толкучке.
— Раззява ты, — миролюбиво сказал Петр. — Раззява, вот что я скажу тебе. Надо с вечера смотреть, что где у тебя лежит… Так когда-нибудь без дисков прибежишь, а то и без штанов. А начнись война?..
