– Вот как?! – оживился Самсон Казимирович. – Ну-ка, прочти-ка что-нибудь из того, что бабам нравится.
Усмешка тронула бледные губы писаря: он понял, что догадки его оказались верны и у его начальника, появилась, скорее всего, любовница.
«Хм… не Амалии же Кирилловне он собрался читать стихи, – пронеслось в голове. – Эх, надо бы прочесть что-нибудь, а там узнаем поподробнее, что за Лаура появилась у нашего Петрарки.
И он, прокашлявшись, прочел:
– Стрелой Амура пораженный, Я не могу ни есть, ни спать… И вашим взором полоненный, Мечтаю Вашим мужем стать… Вы замужем? Какое горе… Хоть это, право, не беда…
– Забыл далее… Но, коли Вам будет угодно, уважаемый Самсон Казимирыч, могу вспомнить. Надобно только знать качества особы, коей будет предназначаться ода, и сделаем в лучшем виде.
Дыбенко нахмурился – ему совсем не хотелось раскрывать имя своей Лауры, и он ограничился словами:
– Она не замужем.
– Молода? – спросил Сиз, но вовремя осекся, снова наткнувшись на тяжелый взгляд своего начальника. – Будет сделано, Вашблагородь!
***
Амалия Кирилловна Дыбенко не могла не заметить перемены, произошедшей с мужем в последнее время, а слухи, доходившие до нее через горничную Катю, заставили ее связать эти изменения с событием, которое всколыхнуло весь город, а именно – с появлением Эвы Пейц.
Спокойный обычно супруг стал часто задумываться, отвечать невпопад. А сегодня за обедом, когда Амалия Кирилловна указала ему, что он совершенно не вникает в суть того, что она говорит, Самсон Казимирович накричал на нее, что было вовсе на него не похоже. Амалия, не ожидавшая столь бурной реакции на свое безобидное замечание, в слезах удалилась в свою спальню и стала думать, как ей быть и у кого спросить совета по столь деликатном вопросу. Подруг у нее не было, а дочь Ольга давно вышла замуж и жила в другом городе. Амалия Кирилловна с тоской посмотрела на свой девический портрет, написанный незадолго до свадьбы, и позвонила в колокольчик.
– Катя! Неси платье, пошитое к Пасхе, и вели Фролке запрягать.
– Мадам угодно прокатиться? На улице жуткая духота – должно быть, к дождю, – заметила прислуга, появившаяся в дверях.
– Ты меня слышала? Неси платье, а Фрол пусть запрягает! – тоном, не терпящим возражений, повторила хозяйка.
…На улице и впрямь было так душно, что лицо и полные руки полицмейстерши тотчас покрылись липкой испариной. Фролка помог ей залезть в коляску. Амалия Кирилловна растеклась по сиденью, прикрываясь от любопытных взглядов кружевным зонтиком и яростно обмахиваясь маленьким веером.
