– Господа! – истошно завопил я. – Срочно выходите наружу, сейчас может произойти обвал!
Ответом мне был гомерический хохот, раздавшийся снизу.
– Идите сюда, Берков! Нам почти удалось открыть дверь! – услышал я, но не смог определить, кому из приятелей принадлежал голос.
В следующую секунду раздались громкий лязг и многоголосое «Ура!», которые тотчас заглушил шум воды, буквально хлынувший из проема. Я едва успел отбросить кружку – и повис на уцелевшей балке, болтая ногами над летящими вниз бочками…
Все произошло мгновенно. Не помня себя от ужаса, я, точно заправский циркач, перебрался по балке на руках к открытому люку и стал громко звать на помощь. Внизу меня была кромешная тьма. Было слышно, как плещется вода и стукаются друг о друга те бочки, что остались на плаву. Я не помню, как меня доставали из этого ада. Почти неделю я пролежал в горячке, в бреду звал своих друзей и умолял их не открывать дверь…
Даже обширные связи не помогли моему отцу замять разразившийся скандал, который повлекла за собой страшная гибель четверых молодых людей: тогда все газеты считали своим долгом осветить это происшествие с самой неприглядной для нас стороны. Вскоре от нас отвернулись все знакомые и друзья. Это сильно подорвало здоровье отца – он заболел и вскоре умер. Я, считая себя виноватым в случившемся, жалел, что не разделил участи своих гостей, и жестоко страдал.
***
Я давно потерял счет времени и путался в днях недели. Был сырой ноябрьский вечер. Я сидел в оранжерее, накачиваясь портвейном и пытаясь читать одну из книг, взятую наугад из обширной отцовской библиотеки. Это был тяжелый фолиант – довольно-таки сносный перевод одного древнего философа. По нескольку раз вчитываясь в одно и то же предложение, я с трудом пытался осилить смысл. Наконец, с раздражением захлопнув книгу, я уставился в окно, испещренное ручейками дождевых капель.
…Мне подумалось, что подвал нашего дома превратился в большую могилу, ведь тела моих товарищей так и не были найдены. Возможно, они до сих пор покоятся там, вынесенные в известковые тупики, или гниют под завалами. Вскоре, после того как вода схлынула, была приглашена специальная комиссия, целью которой было объяснить случившееся. Было исписано немало бумаги, с чертежами катакомб и подземных озер. Стрелками были обозначены течения грунтовых вод.
Как я уже сказал, тела моих друзей обнаружить не удалось, но их гибель косвенным образом помогла раскрыть преступление, ставшее легендой, а главное – восстановить доброе имя графа Суравова. За таинственной дверью действительно оказалась разветвленная система коридоров. И на одной из стен, под сохранившимся факельным кольцом, было обнаружено признание некоего Копхаута, замурованного здесь родителями пропавших девушек, во главе с графом Суравовым, узнавшим правду из некоего письма, полученного им в тюрьме. Здесь и была неточность, которую я допустил в своем рассказе: ведьма отправила свое послание не в тайную полицию, а самому графу! Как могло случиться, что я сочинил то, что уже случилось много лет назад? Эта мысль не давала мне покоя, но решение сей задачи оказалось не под силу моему воспаленному разуму…
